Читать «История западного мышления» онлайн - страница 430

13. Сложную роль во всем этом играли также светский и чиновничий характер иерархии французского духовенства. Верхние эшелоны духовенства были представлены, как правило, младшими сыновьями аристократов; свое место они воспринимали как синекуру, и стиль их жизни в основном не отличался от стиля жизни светских аристократов. На этих "этажах" Церкви религиозное рвение встречалось крайне редко, вызывая по меньшей мере недоумение. Казалось, интересы официальной Церкви лежат не столько в исполнении пастырской миссии религиозного спасения, сколько в усилений ортодоксии и в сохранении политического влияния. Дело усложнялось еще и тем, что сами представители аристократического духовенства все более приветствовали идеи просветительского рационализма, тем самым способствуя укреплению светских сил внутри церковных устоев. См.: Jacques Barzun, "Society and Politics" в: "The Columbia History of the World", edited by John A.Garraty and Peter Gay (New York: Harper&Row, 1972), 694–700.

14. "Те, кто вознамериваются одновременно служить и Богу, и Мамоне, вскоре обнаруживают, что Бога нет" (Logan Pearsall Smith).

15. Христиане оспаривали подобный взгляд: в их толковании эта заповедь означала скорее "распоряжение", нежели "порабощение", в котором отражалось отчуждение, последовавшее за Грехопадением.

Часть VI. Трансформация нового времени

1. На основании Второго предисловия Канта к "Критике чистого разума" многие повторяли, что Кант называл свое прозрение "коперниковской революцией" (например, Карл Поппер, Бертран Рассел, Джон Дьюи и 15-е издание "Британской энциклопедии", наряду с прочими). Однако Коен в своей книге "Революция в науке" пишет, что, по всей видимости, это утверждение не принадлежало самому Канту. ("Revolution in Science" [Cambridge: Harvard University Press, 1985], 237–243.) С другой стороны, Кант недвусмысленно сравнивал свою философскую стратегию с астрономической теорией Коперника, и если даже выражение "коперниковская революция" возникло много позже и Коперника, и Канта, — тем не менее, ни выражение, ни сравнение не лишаются от этого своей точности и емкости.

2. "Я с уверенностью могу сказать, что квантовую механику не понимает никто" (Richard Feynman).

3. Цит. по: Huston Smith, "Beyond the Post-Modern Mind", rev. ed (Wheaton, Ill.: Quest, 1983), 8.

4. Идеи Куна, впервые изложенные им в "Механизме научных переворотов" (1962), отчасти выросли из достижений в изучении истории науки, совершенных поколением раньше, в частности в трудах Александра Куаре и А.О.Лавджоя. Не менее весомыми оказались и крупные достижения в рамках академической философии, связанные, например, с целями позднего Витгенштейна и развитием аргументации логического эмпиризма от Рудольфа Карнапа до У.В.О.Квайна. Последняя по существу поддерживает кантовское положение, принявшее здесь несколько относительный характер: в конечном итоге, нельзя логически выводить сложные истины, из простейших элементов, основанных на непосредственных ощущениях, поскольку простейшие чувственные элементы всегда определяются онтологией особого языка, тогда как существует великое множество языков, причем каждый из них обладает своим собственным, несхожим с другими способом конструирования действительности, и каждый сугубо избирательно вычленяет и осмысливает описываемые им предметы. И выбор конкретного языка зависит, в конце концов, от намерений самого человека, а не от каких-то объективных "факторов", каковые сами по себе создаются теми же самыми теоретическими и языковыми системами, сквозь призму которых эти факты и оцениваются. Все так называемые "сырые данные" на деле уже подвергнуты теоретической обработке. См.: W.V.O.Quine, "Two Dogmas of Empiricism", в: "From a Logical Point of View", 2nd ed. (New York: Harper & Row, 1961), 20–46.