Читать «Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере.» онлайн - страница 66

Кое-кто из этих солдат были ветеранами Восточного фронта, многие были ранены — их моральное состояние было крайне низким. Их дисциплина вне бункера, в Имперской канцелярии, была предметом резкой критики, а поведение внутри бункера можно назвать по меньшей мере «двойственным». Шпеер стал одним из тех, кто понял, что огрызки бутербродов, разбросанные по полу, соответствуют незастегнутым мундирам. Он «пытался не замечать эсэсовцев с пивными банками в руках», но заметил, что «никому и в голову не приходит отдать честь офицеру, всем все было безразлично. Офицеры, заметившие, что Гитлер идет по направлению к ним, не обращали на него никакого внимания или захлопывали двери комнаты, чтобы их не беспокоили».

Шпеер видел, что:

«Там царила общая атмосфера негодования и страха, затронувшая молодых солдат и ветеранов СС. Охранники открыто курили в верхнем бункере, и, хотя они поддерживали тесный контакт с секретаршами, особенно с Гердой Кристиан, которые предупреждали их, когда Гитлер выходит из своих комнат, они нс обращали никакого внимания на эти предупреждения, зная, что он вряд ли поднимется наверх. Нще несколько месяцев назад такую ситуацию невозможно было себе представить. Мне показалось, что офицеры побаиваются даже пытаться делать замечания своим подчиненным, словно приберегая дисциплинарные меры для предстоящего сражения».

Таково было настроение и уровень дисциплины в охране Гитлера. Действительно примечательный факт заключается в том, что, несмотря на атмосферу затхлости и затаенного недовольства солдат, военные «совещания» по-прежнему продолжались - избранные высшие офицеры, такие, как подобострастный фельдмаршал Кейтель, проходили мимо этих фактов пренебрежения дисциплиной так, словно ничего не замечали на своем пути на совещание или после трех часов изнурительных заседаний по пропахшему потом коридору в непосредственной близости от Гитлера.

Мы располагаем свидетельством здравомыслящего генерала Иоахима Феста об этих совещаниях, где все задыхались, но, судя по этому свидетельству, не от плохой вентиляции: «Мы все задыхались от атмосферы подобострастия, нервозности и увиливания. Это доходило до ощущения физической болезни. Все было поддельным, кроме страха».

Генералы ощущали страх, поскольку были абсолютно уверены, что, если не будут выслушивать напыщенные речи явно утратившего разум, несомненно больного и несомненно странного человека, они будут разжалованы и расстреляны как предатели. Тем не менее, как профессионалы, они чувствовали свою ответственность за людей, которыми они должны были пожертвовать в безумных военных авантюрах. Они должны были ощущать также свое бессилие в том, что оказались в таком положении, и испытывать стыд — личный и коллективный.