Читать «Двойники. Правда о трупах в берлинском бункере.» онлайн - страница 33

«Я не суду сражаться лично: есть шанс попасть в руки русских. Я не хочу, чтобы враг надругался над моим трупом, поэтому я распорядился, чтобы меня кремировали. Фрейлейн Браун хочет уйти из жизни вместе со мной, а перед этим я застрелю Блон-ди (восточноевропейская овчарка Гитлера). Поверь мне, Шпеер, для меня совсем не трудно расстаться с жизнью. Короткое мгновение — ия буду свободен от всего, свободен от этого болезненного существования».

Люди, окружавшие Гитлера, особенно Геббельс, восхваляли доблесть массового самоубийства, ссылаясь на предполагаемую популярность такой процедуры среди римских легионеров, но почему-то такая линия поведения не вызывала энтузиазма, которого заслуживала. Сам Гитлер, судя по всему, никогда не рассматривал достаточно серьезно такой вариант.

Необходимость поставить точный диагноз умственного состояния Гитлера вытекает из того, что он дает психиатрам возможность сделать более реальное предположение о том, мог ли он совершить самоубийство или только притворялся, что хочет покончить с собой, чтобы вызвать к себе симпатию, — так называемая попытка псевдосамоубийства. Трудно утверждать с уверенностью, но известно, что показная риторика насчет самоубийства весьма часто встречается среди людей, испытывающих шизотипическое расстройство, точно так же как и ложные попытки самоубийств, но настоящие попытки самоубийства случаются гораздо реже. И тем не менее случаи таких попыток в несколько раз превышают их количество у нормальных людей.

Когда ко всему прочему добавляются страхи перед возмездием к напряженность нереального сумеречного существования, то можно допустить, что шанс на то, что Гитлер покончит жизнь самоубийством, отбросить нельзя, но тем не менее он все-таки маловероятен. Ситуация осложняется тем, что в бункере находились несколько человек, которые, каждый по-своему, были заинтересованы в том, чтобы Гитлер покончил с собой.

Важность такого самоубийства озадачивала как союзников, так и советское руководство; никто из них не хотел, чтобы осуществилось намерение, впервые высказанное Гитлером Раушнингу в начале 30-х годов: «да, в час наивысшей опасности я пожертвую собой ради моего народа». Менее всего союзники или русские хотели появления такого мифа о самопожертвовании, на искоренение которого потребуются поколения.

Действительно, генерал Уильям Донован, глава американского Управления стратегических служб, осознавал важность решения вопроса о возможной судьбе Гитлера даже еще до начала войны, понимая, что Гитлер является гораздо более серьезным феноменом, чем тот «сумасшедший паяц», каким его изображали на карикатурах. В 1943 году Донован обратился к одному из ведущих американских психиатров доктору Уолтеру Ланджеру с предложениєм возглавить группу экспертов для составления доклада о психическом состоянии Гитлера, о его амбициях, слабостях и возможной судьбе. «Разложите все кратко и так, чтобы мог понять неспециалист» - таково было его пожелание.