Читать «Удивительные истории о словах самых разных» онлайн - страница 4

Ещё один любитель слов – американский писатель и журналист канадского происхождения Роберт Макнил (р. 1931) (не путать с американским кинорежиссером Робертом Макнилом, р. 1964) – написал буквально следующее: «Словопомешанный – вот кем я был на самом деле. Я и сейчас такой: помешан на звуках слов, на внешности слов, на вкусе слов, на том, как слова ощущаются на языке и в уме». Книга Роберта Макнила, посвященная словам, так и называется: «Словопомешанный» (Wordstruck, 1989).

Как же я его понимаю! Звуки, вкус, внешность слов… А ведь, помимо внешности, есть ещё и внутренность – таинственная, скрытая от взоров, волшебная. Есть от чего помешаться!

И все же я не помешанный, а заворожённый словами. Причем с детства.

Может быть, всё дело в том, что я рано научился читать – в три года (извините за нескромность). Мы со старшим братом (он был на три с половиной года старше меня и читал уже вовсю) решили сделать маме подарок на день рождения. А подарок был задуман такой: мое ЧТЕНИЕ слов. И брат взялся меня научить. Как-то так получилось, что процесс пошёл довольно быстро, и к концу лета 1953 года – до маминого дня рождения оставалось ещё два с лишним месяца – я уже читал любые слова и фразы.

До сих пор помню, как осенью того же года я стою на скамье в поликлинике – маме понадобилось там появиться, а меня оставить было не с кем, поэтому я оказался во взрослой поликлинике вместе с ней, – и читаю вслух строки с медицинско-просветительского стенда, вывешенного на стене. Сами понимаете, какой это был текст. Разумеется, зубодробительный. И я его читал. Мама была в восторге. Пациенты поликлиники, которым и предназначалась эта горделивая демонстрация, – тоже. Я в восторге не был. Потому что не понимал ни слова. Но – читал. Громко и с выражением.

«До сих пор помню…» Если честно, то я не уверен, что действительно помню это знаменательное событие шестидесятилетней давности. Наша память устроена причудливо, и не всё, что мы помним, происходило именно так, как это отложилось в сознании. С детскими воспоминаниями ещё сложнее. Возможно, по большей части они – не что иное, как переводные картинки, наклеенные на память последующими пересказами событий. Но мне хочется верить, что ту поликлинику и тот первый в жизни публичный успех я действительно помню. Как помню и обиду на то, что ровным счётом ничего не понял из прочитанного.

Конечно, люди читающие обязаны понимать слова, которые они читают. А люди пишущие – понимать слова, которые они пишут. Не могу не согласиться со Львом Николаевичем Толстым, который в письме критику Николаю Николаевичу Страхову (5 сентября 1878 г.) писал: «Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значение кот [орого] он не может объяснить, лишается права писать и получает 100 ударов розог». Ну, допустим, розги – это чересчур, но мысль очень правильная.

Однако Лев Николаевич имел в виду смысл слов. Я же, говоря о завороженности словами, подразумеваю их происхождение и значение. А значение и смысл – вещи все-таки разные.