Читать «Белые воды» онлайн - страница 553

Возвращаясь, он не дошел до забоя, к бригаде: под ногами его, в пустом и затемненном штреке, по которому шел, вдруг рванулась неведомо куда земля, Петра Кузьмича тряхнуло, и от неожиданности он еле удержался на ногах, еле сохранил равновесие; и в еще не осознанном предчувствии остановился, в уши его вплыл перекатный, глухо-ворчливый гул. Обвал! И вместе с этим ожегшим сознание выводом Петр Кузьмич сначала кинулся назад, туда, где только что был, но уже через несколько шагов понял: там ему нечего делать, бросился в свой забой, к бригаде. А она, бригада, — бежала навстречу, и встретились, и жердеподобный, тогда еще молодой подкидчик Макар Рожков облапил: «Кузьмич, жив!»

Направились к обвалу: сначала попали в пыль, густую, вставшую стеной — свет карбидных ламп не пробивал ее и на метр, — после под ноги им будто кто-то высыпал первые осколки породы, дальше порода забила проход; мимо промчалась аллюром команда спасателей.

Все последующие дни он являлся на смену в подавленном состоянии, проходил, будто сквозь строй, мимо баб с детишками, каждый день с утра толпившихся у ворот рудника: одни закаменели в немоте, другие тихо плакали, утирая концами платков слезы, третьи поскуливали тоскливо, с подвывом, выворачивая душу, и он, проходя, весь сжимался, ровно был повинен в случившемся на руднике.

…К начальнику рудника Сиразутдинову его вызвали в то утро из бытовки — он только начал, сидя на деревянном диване у своего шкафчика, переодеваться в спецовку, как кто-то, открыв дверь, зычно крикнул, что его, Косачева, вызывают в контору рудника. В том кручинном, не вытравлявшемся состоянии не подумал даже, зачем этот вызов, повесил обратно в шкафчик спецовку, стал пробираться к выходу. Макар, уже одевшийся, прошуршал жестяно брезентовкой, выпрямился, когда мимо проходил бригадир: «В забое, Кузьмич, ждем». Не предполагая, что выйдет по-другому, он просто, как само собой разумеющееся — его не задержат, враз и вернется, — обронил в ответ: «Да, начинайте-от там».

В кабинете начальника рудника царила угнетенная тишина, когда он остановился у порожка, чутьем оценив, что хорошего ждать нечего. Еще не старый, жгуче-чернявый и нервный Сиразутдинов сидел не прямо за столом, а как-то отодвинувшись от него, точно бы давал понять, что он ни при чем, что все происходящее идет не от него, что он в кабинете вроде бы еще сидит, но роли никакой не играет. Вторым оказался Новосельцев — у Петра Кузьмича тоскливым щемлением отозвалось под ложечкой, знал: уже шло следствие… Новосельцев в гимнастерке, затянутой ремнем, в фуражке, которую не снял, опирался локтями о кромку стола прочно, основательно; строгость, жесткость не сошли с лица, не дрогнул шрам, когда бурщик поздоровался, лишь чуть приметно кивнул. Тоже не ответив, с мелькнувшей болезненной гримасой на лице, Сиразутдинов повел угнутой головой в сторону, словно ему было не по себе и он предпочел бы не быть сейчас здесь, но вынужден быть, вынужден оставаться.