Читать «Прощай, красавица» онлайн - страница 106

– Полиция Эл-Эй. Одного из стоящих возле пальмы я знаю. Фамилия его Доннелли. Обложили дом. Так ты ничего не говорил своему приятелю, а?

– Я же сказал, что нет.

– Начальник будет в восторге, – проворчал Хемингуэй. – Заявились сюда и даже не заглянули к нам по пути.

Я промолчал.

– Этого Лося Мэллоя взяли?

Я покачал головой:

– Насколько мне известно, нет.

– Сколько ж тебе известно, приятель? – очень мягко спросил Хемингуэй.

– Не много. Между Амтором и Сондерборгом нет никакой связи?

– По-моему, никакой.

– Кто правит этим городом?

Молчание.

– Я слышал, игрок по имени Лэрд Брюнет выложил тридцать тысяч на избрание мэра. По моим сведениям, ему принадлежат клуб «Бельведер» и оба игорных судна.

– Может быть, – вежливо сказал Хемингуэй.

– Где можно найти Брюнета?

– Что ты спрашиваешь меня, малыш?

– Куда бы ты подался, если б потерял убежище в этом городе?

– В Мексику.

Я засмеялся:

– Ладно, сделай мне одно большое одолжение.

– С удовольствием.

– Отвези снова в центр.

Хемингуэй отъехал от обочины и неторопливо повел машину тенистой улицей в сторону океана. У муниципалитета мы въехали на стоянку полицейских машин, и я вылез.

– Загляни как-нибудь проведать меня, – сказал Хемингуэй. – Скорее всего, я буду чистить плевательницы. – И протянул мне свою лапищу. – Не обижаешься?

– М.П.В., – сказал я, пожимая ее.

Хемингуэй расплылся в улыбке. Едва я собрался уходить, он окликнул меня. Осторожно поглядел по сторонам и прижался губами к моему уху.

– Считается, что эти игорные суда находятся вне юрисдикции города и штата. Они приписаны к Панаме. Будь я на месте… – Он умолк, в его унылых глазах появилось тревожное выражение.

– Понятно, – сказал я. – Мне так и казалось. Сам не знаю, зачем я потащил тебя с собой. Но из этого ничего не выйдет – одному тут не справиться.

Хемингуэй кивнул, потом улыбнулся:

– М.П.В.

34

Я лежал на кровати в прибрежном отеле и ждал, когда стемнеет. Комнатушка была крохотной, кровать жесткой, матрац казался немногим толще накинутого поверх него байкового одеяла. Одна пружина сетки была сломана и колола мне спину. Я лежал, не препятствуя ей поторапливать меня.

На потолке горел красный отсвет неоновых ламп. Когда он зальет всю комнату, это будет значить, что уже совсем темно и можно выходить. Снаружи, в переулке, именуемом автострадой, гудели машины. На тротуаре под окном шуршали шаги. Слышались говор и бормотание прохожих. Воздух, сочившийся сквозь ржавую оконную сетку, пахнул затхлым горячим жиром. Вдали кто-то выкрикивал хорошо поставленным голосом: «Надо поесть, люди. Надо поесть. Отличные горячие сосиски. Надо поесть».

Стало потемнее. Я думал; мысли текли неторопливо, осторожно, словно за ними следил чей-то злобный, садистский взгляд. Думал о глядящих в безлунное небо мертвых глазах, под которыми в уголках рта запеклась черная кровь. О противной старухе, забитой до смерти о спинку ее кровати, о человеке с белокурыми волосами, боящемся сам не зная чего, достаточно впечатлительном, чтобы уловить опасность, но слишком тупом или тщеславном, чтобы догадаться, в чем она кроется. Думал о богатых, доступных красавицах, о милых стройных любопытных девушках, которые живут одни и тоже могут быть доступными, но по-другому. О полицейских, грубых полицейских, которых можно подкупить и которые в то же время не совсем плохие, как Хемингуэй. О толстых, процветающих полицейских с сытым голосом, как начальник Воск. О подтянутых, умных и неумолимых полицейских, как Рэнделл, которые, несмотря на свой ум и неумолимость, не могут выполнять честным образом честную работу. О старых вонючих козлах вроде Налти, которые на все махнули рукой. Об индейцах, медиумах и наркологах.