Читать «Внеклассная работа» онлайн - страница 73

– Это господин Верещагин, живописец, – угадал Сёмкин невысказанный вопрос лейтенант. – В шестьдесят седьмом году он состоял художником при генерале Кауфмане, в Туркестане. Потом в Балканскую кампанию семьдесят седьмого былсо Скобелевым при Плевне. Отчаянный господин, хоть и занимается изящными искусствами! А теперь вот у нас – Степан Осипович привёз его с собой из Петербурга. Ни одного выхода в море не пропускает! Правда, на «Петропавловске» они оба нечастые гости: адмирал предпочитает ходить в море на крейсерах и выбирает лучших ходоков, «Новик» или «Баян». Ну и Василий Васильевич с ним. Замечательный, доложу вам, юноша, баталист! Не случалось видеть его работ?

Мальчик кивнул. Он и сам вспомнил о знаменитом авторе «Апофеоза войны». А заодно и о том, что погибнуть Верещагину суждено прямо здесь, может быть, на этом самом месте, – и совсем скоро, может быть, через час или два! Если, конечно, он, Сёмка, не сумеет выполнить того, что задумал.

…В общем, я не справился. Облажался по полной программе. Духу мне не хватило, вот что. Как навалилась на меня броневая махина «Петропавловска», а вместе с ней и все эти люди – уверенные в себе, сильные, делающие своё дело, – у меня будто дар речи пропал. «Бе» да «ме» – и ни слова по делу, ради которого я здесь. Позор, позор! Выпендривался перед Светланкой, растопыривал пальцы веером: «Да я, да изменю историю, да спасу…»

И что, спас? Нет? А чего время тогда теряю? Оно ведь идёт, часики тикают, песчинки в корабельных «склянках» сыплются с неотвратимостью почти космической. Ещё час, два, ну, может, три – и «Петропавловск» заденет своим обросшим всяческой морской дрянью днищем свинцовый колпак гальваноударной мины. Тот послушно сомнётся, – для того и сделан! – и лопнет пузырёк с электролитом, и зальёт сухую угольную батарею… Ток от её разового срабатывания поступит на платиновый запал, порождая вспышку, которая в свою очередь выпустит на свободу взрывную силу пироксилина, наполняющего смертоносный рогатый шар.

А дальше – сдетонирует мина Уайтхеда в подводном аппарате, и сразу рванёт боезапас в погребах носовой башни главного калибра – вот этой, возле которой устроился художник со своим мольбертом. И последняя точка трагедии – хлынувшее в развороченный корпус море захлестнёт раскалённые паровые котлы. Огромный броненосец, плавучая фабрика войны – машины, орудия, команда, наконец, – всё это исчезнет с поверхности воды, да так быстро, что люди, наблюдавшие за этой трагедией со стороны, не сразу поверят собственным глазам. А виноват во всём этом ужасе буду я, и никто другой – потому что даже сейчас жую сопли и не начинаю действовать решительно, как только и надо в такой момент…

Мои невесёлые размышления прервал вестовой: что-то ему срочно понадобилось от нашего провожатого. Выслушав, Унковский отпустил его (матросик немедленно умотал прочь) и обратился к нам со Светкой: