Читать «Внеклассная работа» онлайн - страница 65

Сёмка с сомнением повертел бескозырку в руках.

– Ну… не знаю. Скажу правду – что адмирал подарил!

– Ага, а пока объяснишь, он тебя – в зубы. За недостаточно бравый вид!

– Не выдумывай! – заявил Сёмка без особой уверенности.

Подумав, он закинул на плечо туго набитый рюкзак, а бескозырку на всякий случай надевать не стал. Бережёного бог бережёт – так, кажется, говорили предки? А вдруг встреченное начальство окажется в дурном настроении? Ходи потом как дурак с имплантами…

Что ж… дальше медлить повода нет. Осталось два варианта: с криком бежать прочь… или вперёд – и будь что будет. Что сделано, то сделано, гадать поздно. Ватная слабость в коленях отпустила, пальцы, сжимающие ключ, больше не дрожат. Светка вся подобралась, в глазах эдакий азартный блеск…

Шаг вперёд. Поворот ключа, скрип. Пошёл. Пошёл. Пошёл.

IV

…В лицо, как и в прошлый раз, ударила волна просоленного морского воздуха, только на этот раз в нём было побольше угольной гари. Земля под ногами качнулась, я по инерции сделал шаг вперёд и чуть не упал.

…Земля? Или доски артурской пристани, из щелей которой выбиваются пучки чахлой травы?

Нет. Изжелта-белое, гладко выскобленное дерево – тиковые доски настила палубы. Двойные нити лееров, над ними высоченные, изогнутые на манер фонарных столбов шлюпбалки. А дальше, сколько хватает глаз, – морская гладь, испятнанная кое-где дымами. Напротив – на траверзе, как говорят моряки, – рассекает волны кораблик, очень похожий на академические гребные лодки. Стремительный, узкий, как нож, корпус, такой низкий, что скошенную к носу палубу заливает ходовая волна. Вместо мерно сгибающихся гребцов – четыре кургузые трубы. И маленький – побольше, конечно гребной четвёрки, но не крупнее речных трамвайчиков, что бегают летом по Москве-реке. А из всех четырёх труб валит густой дым.

Я запрокинул голову – вверху, над ярусами надстроек, уткнулась в небеса исполинская колонна трубы. В жизни не видел, чтобы труба ТАК дымила – разве что туры-градирни на Южной ТЭЦ на окраине Москвы. Только там был не дым, а пар – белый, косматый, безвредный, как объясняли нам на уроке физики. А этот – чёрный, жирный, угольный, застилающий пеленой полнеба. Гринписа на них нет… Это сколько канцерогенной пакости попадает в атмосферу с каждым выходом эскадры?

– С дороги, в богородицу через семь гробов… стоит на пути, аки кнехт чугунный!

Я обернулся – и нос к носу столкнулся с крепким малым в белой матросской рубахе, таких же штанах и лихо заломленной на затылок бескозырке. На лбу знакомой вязью значилось: „Петропавловскъ“.

Получилось, выходит?

– Погодь-погодь, да ить я ж вас знаю! Гимназёр, верно? И вас тоже, барышня. Припоминаете, как про кораблики меня расспрашивали? Про „Дашку“ с „Палашкой“? Когда же вы на наш „Петропавловск“ пожаловали?

Ещё как получилось! В тот раз Иван Задрыга встретил нас на пристани, а сейчас – прямо на палубе броненосца „Петропавловск“, где он и служит на какой-то совершенно незапоминаемой должности.

– Здравствуйте, дяденька матрос! – тонким голосом пропищала из-под моего локтя Светлана. – Конечно, помним – мы ина следующий день вас видели, когда господин адмирал в порт приезжал, на броненосец. На тот, который японцы взорвали!