Читать «Утренние колокола. Роман-хроника» онлайн - страница 18

В тетрадях по древней истории он так старательно все зарисовывал, что Клаузен однажды взял их, чтобы показать другим преподавателям рисунки пирамиды Хеопса.

– У него лицо меняется, когда Клаузен входит, – говорил Бланк Греберам, – вы посмотрите, сразу освещается.

Это было действительно так.

И Фридрих часто провожал Клаузена до дому. Клаузен давал ему читать свои книги. По дороге они беседовали на равных, словно двое хорошо воспитанных друзей-одноклассников, подчеркивающих в разговоре уважение друг к другу. Иногда читали стихи.

– «Три талера штрафа за старого пса!» – декламировал Клаузен из Шамиссо.

А Фридрих читал гетевского «Прометея».

– «Нет никого под солнцем ничтожней вас, богов!»

– Тише, тише, – смеясь, успокаивал Клаузен. – Вы всполошите своим чтением всех филистеров, и тогда мне не быть твоим учителем, а тебе – моим учеником.

Многие книги Фридрих прочел в тот год благодаря учителю словесности и истории.

Доктор Ханчке относился к этой дружбе снисходительно.

– Я смотрю, Фридрих, и вас увлек наш эльберфельдский Зигфрид? – спросил он за ужином в начале их дружбы с Клаузеном. Каждый год он кого-нибудь да увлекает.

– Вы сами говорили, что коллега Клаузен – человек достойный и самый дельный из учителей.

– Говорил, – согласился доктор Ханчке и посмотрел на Фридриха, как бы решая, стоит продолжать разговор или нет. – Но, к сожалению, коллега Клаузен – человек увлекающийся чересчур. Иногда он говорит там, где следовало бы промолчать. И я бы не хотел, чтобы его урок посетил пастор Круммахер…

Бланку трудно давалась латынь. И всякий раз, когда доктор Ханчке вызывал его отвечать, лицо у Бланка становилось мученическим, словно шел он в последний путь на смерть, а не к доске.

И пока Бланк, путаясь, спрягал глаголы, всем было скучно, каждый занимался чем мог.

Таким и нарисовал его Фридрих во время урока латыни и перебросил шарж Греберам. Те подписали внизу «великий страдалец» и пустили рисунок дальше. Рисунок передавали из рук в руки, пока он не попал к тихоне Плюмахеру.

– Господин Плюмахер, что это вы так весело разглядываете? – спросил вдруг Ханчке. – Подайте, пожалуйста, листок сюда.

Плюмахер, боязливо опустив голову, понес листок к кафедре.

Ханчке приблизил рисунок к глазам, осмотрел его, почти нюхая, и неодобрительно качнул головой.

– Очень остроумно! И это вместо того, чтобы помочь товарищу овладеть великой латынью! Получите замечание в кондуит!

Конечно, Плюмахер сам был виноват, что попался со своей неловкостью. И ничего страшного не было в этом замечании, ну, накажет его отец дома. Отцы всех наказывают.

Но шарж-то все-таки нарисовал Фридрих, и ему казалось, что все с ожиданием смотрят теперь на него.

Он поднял руку.

– Господин Ханчке, это моя вина, потому что рисунок мой.

Ханчке с удивлением посмотрел на Фридриха. Это было редкостью, когда ученик сам сознавался в содеянном.

– Осознание вины достойно похвалы, Фридрих, – Ханчке сам не заметил, как назвал его по-домашнему, – но в таком случае, я вынужден и вас наказать тоже. Пожалуйста, ваш кондуит.