Взрослые – это нелюбознательные когда.Переработанная руда.Это не я глупа-молода-горда,Это выне даете себе труда.Назидательность легкая, ну, презрительная ленца.Это не я напыщенная овца,Это вас ломает дочитыватьдо конца.Потому что я реагент, вызываю жжение.Напряжение,Легкое кожное раздражение;Я свидетельство вашего поражения,вашей нарастающей пустоты.Если она говорит – а кому-то плачется,Легче сразу крикнуть, что плагиатчица,Чем представить, что просто живей,чем ты.Я-то что, я себе взрослею да перелиниваю.Заполняю пустую головку глиняную,И все гну свою линию,гну свою линию,металлическую дугу.Я же вовсе не про хотеться да обжиматься,Абсолютно не про кокетство, не про жеманство,Не про самоедство, не про шаманство —Даже видеть этого не могу.Я занимаюсь рифмованным джиу-джитсу.Я ношу мужские парфюмы, мужские майки, мужские джинсы,И похоже, что никому со мной не ужиться,Мне и так-то много себя самой.Потому что врагам простые ребята скальдыНа любом расстоянии от кости отделяют скальпы,Так что ты себя там не распускал бы,Чтобы мне тут сниться, хороший мой.
24 декабря 2007 года.
Старый Хью жил недалеко от того утеса
Старый Хью жил недалеко от того утеса, наКотором маяк – как звездочка на плече.И лицо его было словно ветрами тёсано.И морщины на нем – как трещины в кирпиче.«Позовите Хью! – говорил народ, – Пусть сыграет соло наГармошке губной и песен споет своих».Когда Хью играл – то во рту становилось солоно,Будто океан накрыл тебя – и притих.На галлон было в Хью пирата, полпинты еще – индейца,Он был мудр и нетороплив, словно крокодил.Хью совсем не боялся смерти, а все твердили: «И не надейся.От нее даже самый смелый не уходил».У старого Хью был пес, его звали Джим.Его знал каждый дворник; кормила каждая продавщица.Хью говорил ему: «Если смерть к нам и постучится —Мы через окно от нее сбежим».И однажды Хью сидел на крыльце, спокоен и деловит,Набивал себе трубку (индейцы такое любят).И пришла к нему женщина в капюшоне, вздохнула: «Хьюберт.У тебя ужасно усталый вид.У меня есть Босс, Он меня и прислал сюда.Он и Сын Его, славный малый, весь как с обложки.Может, ты поиграешь им на губной гармошке?Они очень радуются всегда».Хью все понял, молчал да трубку курил свою.Щурился, улыбался неудержимо.«Только вот мне не с кем оставить Джима.К вам с собакой пустят?»– Конечно, Хью.Дни идут, словно лисы, тайной своей тропой.В своем сказочном направленьи непостижимом.Хью играет на облаке, свесив ноги, в обнимку с Джимом.Если вдруг услышишь в ночи – подпой.
6 декабря 2007 года.
Nothing left to lose
Лето ползет июлем как дрожжевымТестом. Лицо черно, как дорожный битум.Не столько щемящей горечи по убитым,Сколько тоскливой ненависти к живым.Славно живешь, покуда не пишешь книг.Искорка божья в сердце водичкой плещет,Солнышком блещет, кровью из носа хлещет,Едет по шее, льется на воротник.Маленький Мук, глаза у тебя – пейот.Солнечный психоделик, слоист, игольчат.Смотришь и знаешь – этот меня прикончит.Этот меня, скорее всего, добьет.
1 июля 2007 года.
Косте Бузину
Вера – это такая штука, что не очень-то и понятно.К ней не смеешь войти без стука или выглядеть неопрятно.Вера – это простая схожесть с идеалом и абсолютом,Вера – это пространство множеств,это праздник с цветным салютом.Вера – это едва ли имя, впрочем, это не так и важно,Вера – это сыры и вина, Вера – это вода и жажда.Вера – это тяжелый случай, к ней приходишь своей дорогой,Вера – это один из лучших артефактов нашегоБога.
