Читать «Мерцание золота» онлайн - страница 30
Александр Константинович Кожедуб
— У вас пистолет тоже имеется? — спросил Вепсов.
— Вам это знать не обязательно.
Классик встал и медленно выпил свою рюмку до дна. Мы последовали его примеру.
— У меня доктора хорошие, — сказал, не глядя на Вепсова, Классик.
— Я не это имел в виду, — примирительно произнес Вепсов. — Лично я не возражал бы, если бы меня наградили именным оружием.
— От нынешней власти я ничего не приму! — презрительно поморщился Классик.
Совсем недавно Ювэ отказался от ордена, которым его наградил Ельцин. Писатели-патриоты одобрили этот поступок. Демократы, конечно, единодушно его осудили. Интеллигенция была разделена практически поровну. Я понимал, что это большая проблема для страны. Вопрос в том, понимала ли это власть.
— Как ваш роман? — поинтересовался директор, наполняя рюмки.
— Выйдет в следующем номере в журнале «Молодая гвардия». Я уже над новым работаю.
Несколько дней назад о работе Классика над своими романами мне рассказывал Сергей Михалков.
Я сидел в своем кабинете и размышлял, куда идти: домой или в буфет Дома литераторов.
Дверь отворилась, и предо мной предстала величественная фигура Сергея Владимировича Михалкова. Только поэт такого роста и такой осанки мог написать гимн, достойный сначала Союза Советских Социалистических Республик, а затем высвободившейся из-под обломков этого Союза свободной России.
— С-сидишь? — спросил Сергей Владимирович.
— Сижу, — кивнул я.
— З-зашел з-за гонораром, — объяснил свое присутствие здесь Михалков.
— Получили?
— Да.
Михалков сел на стул для посетителей и обозрел убогий антураж моего кабинета.
— Б-бывало и хуже, — вынес он свой вердикт. — Г-где фюрер?
— Куда-то отъехал.
Я выглянул в окно. Машины директора на месте не было.
— Ч-что пишешь? — осведомился Михалков.
— Да так, — сказал я. — Рассказики.
— Я бы на твоем месте взялся з-за роман.
Я никогда не мог понять систему в заикании Сергея Владимировича. Случалось, он надолго застревал на каком-то слове — и через минуту произносил его без запинки. Сегодня он зациклился на звуках «с» и «з».
— Почему за роман? — на всякий случай спросил я.
— С-сидишь один, никто не мешает. З-знаешь, как я с-с Бочкаревым работал?
— Нет, — помотал я головой.
— Он у меня был з-замом. Я хожу на работу, вкалываю как ишак, а Юрочка с-сидит по девять месяцев в году в творческом отпуске и пишет р-роман! Каждый год по р-роману! А у меня одни басни.
«И гимны», — хотел было сказать я, но сдержался. Его и без меня было кому обзывать Гимнюком.
От возмущения Сергей Владимирович сверх плана заикнулся на слове «роман».
— З-знаешь, с-сколько денег с-сгорело у меня во время обвала рубля?
— Нет, — сказал я.
— Двести восемьдесят тысяч.
Эту цифру Сергей Владимирович произнес без запинки. Мне почему-то показалось, что он ее сильно занизил. Что-то похожее я слышал от Ивана Петровича Шамякина. Не так давно я отвез ему в Минск гонорар за публикацию в журнале «Слово». Белорусский классик пригласил меня за стол. Сам он уже почти не пил, но мне наливал коньяк с удовольствием. В застольной беседе он тоже назвал похожую цифру — двести тысяч рублей.