Читать «Новый сорт» онлайн - страница 84

А все-таки душа мальчика не лежала к паровозу.

С Гришей получилось иначе. Выписавшись из госпиталя, он перебрался к Морозовым. На другой день пошел на паровоз, и с этого дня решилось его будущее. Он влюбился в машину и ни о чем другом не хотел думать.

Степан Васильевич, видя такое рвение, охотно занимался с мальчиком и со временем начал ему давать сложные поручения при разборке и чистке отдельных частей паровоза.

Горько было сознавать отцу, что из сына не выходит хорошего машиниста. Он всячески пытался пробудить в нем любовь к машине, но ничего не помогало. Ваня внимательно слушал, послушно выполнял задания, безропотно не сходил с паровоза по неделям, как и отец, но думал о другом.

Перед глазами мальчика стояли любимые яблони.

Правда знакомство с техникой ему очень пригодилось. Он придумал и сделал в мастерской очень простую и удобную машинку для прививок и усовершенствовал распылитель.

В конце концов Степан Васильевич махнул рукой и всё внимание перенес на Гришу. Из Трубачова вырастал такой помощник, о каком можно было только мечтать.

В короткие перерывы в труде, которые были у Вани, он приходил в Ботанический сад и каждый раз узнавал что-нибудь новое.

Домой

Время шло быстро.

В январе 1943 года войска Ленинградского фронта прорвали блокаду.

Цепляясь за каждый бугорок, сжигая за собой деревни, города, взрывая мосты, разрушая дороги, отступали немцы. Каждый вечер с волнением слушал Ваня Сталинские приказы. Русская земля очищалась от захватчиков. Фронт приближался к родному городку. Уже где-то на подступах к нему шли ожесточенные бои.

Наконец залпы салюта в Москве известили, что и родной город Вани в числе освобожденных.

На другой же день он отправил письмо матери и деду.

За годы войны Ваня сильно вырос. Теперь это был не мальчик, а стройный юноша, и посторонние, обращаясь к нему, говорили: молодой человек.

Трубачов изменился и вытянулся еще больше. Над верхней губой появился темный пушок и голос погрубел. Пушок он немедленно сбрил, чтобы скорей вырастали настоящие усы, а басить старался на низких нотах, до хрипоты сжимая горло.

— Чего ты бубнишь? Говорил бы своим голосом, — сказал Ваня.

— Я своим и говорю. У меня теперь голос переменился.

— От курения.

— При чем тут курение? По возрасту.

Паровоз стоял в депо на продувке. Отец ушел в контору, поручив ребятам разборку и смазку.

— Ты слышал, что нас на южную дорогу перебросят? — спросил Ваня.

— Знаю.

— Как же быть?

— А что?

— Я хочу домой поехать.

— Успеем. Война кончится, тогда и поедем.

— Гриша, там бои были, — продолжал Ваня, не слушая приятеля. — Я письмо отправил, ответа всё нет…

— Тебе, наверно, свой сорт посмотреть хочется. Сознайся.

— Да, хочется.

— Значит, ты садоводом будешь, — сказал Гриша и безнадежно махнул рукой. — Не понимаю я тебя.

— Что об этом спорить. У тебя свой путь, а у меня свой.

— Спорить нечего, верно, — согласился Гриша. — А домой тебя Степан Васильевич не пустит.

— Пустит. Он за маму и деда тоже беспокоится. Если бы знать, что они живы… — с грустью закончил Ваня.