Читать «Конец черного темника» онлайн - страница 70

— Устал ты, Митя, отдохни, милый. И я рядом прилягу. Притомилась что-то... — улыбнулась лукаво. — А после сна Васю велю привести сюда.

«Хоть в супружеской жизни счастье вышло, — думал спустя некоторое время Дмитрий, глядя на спящую жену. — Сколько вон живу с ней, а чувства к ней те же, не затупляются, как добрые сабли после долгой работы... Душа-то родственная, наша, русская. Про русских жён говорят, если полюбит, до гроба верна будет. И любовь эту хоть калёным железом выжигай — не выжжешь. Преданна, кротка и сильна в своей любви такая женщина, всё вытерпит, вынесет, для мужа она словно крылья соколу... Вот такая любовь и промеж нас, что редкость у князей: женят-то, не спрашивают на ком, лишь бы интересы государственные соблюсти... Прикажут отец с матерью или воеводы с боярами какую-нибудь татарскую ханшу взять — и возьмёшь. Вон как Холмские, родственники тверскому князю Михаилу Александровичу, который на всё шёл, чтобы ярлык в руках держать... Пришлось выбить!.. Аль Тарусских взять, которые в византийских царях опору искали, всё гречанок в семьи приводили, народили узколицых, худощавых, злых как осы, по-русски и не изъясняются, всё по-гречески, горделивы. А чем гордиться?!»

12. БОБРОК И ПЕРЕСВЕТ

Пока Дмитрий спал в опочивальне своей жены, Боброк-Волынец велел привести к нему Александра Пересвета — чернеца из Троицкой обители, приехавшего вместе с дружиной в Москву. Это был могучего сложения монах, высокого роста, с длинным скуластым лицом и очень выразительными умными голубыми глазами.

Вошедши к Волынцу, Пересвет поставил в угол посох — подарок Радонежского за усердие в его великих делах и помыслах. Боброк обратился к чернецу с вопросом:

— Отче, перед тем как вам надлежит отправиться с Дмитрием в неблизкую дорогу, хочу спросить: нужно ли самому великому князю московскому ехать в те места, где предстоит биться с Мамаем?

   — Считаю, княже, что нужно. Путь долог и труден, но, преодолев его и увидев своими глазами, что есть Русская земля, и каков человек на ней, и какие страшные опустошения нанесли ей ордынцы, сердце великого князя содрогнётся и обольётся кровью, и укрепится в нём вера на великую битву...

   — Я тоже думаю так. И да будет путь ваш светлым, как слияние великих рек Москвы и Оки в лунные ночи. Ещё будучи в вашей обители, на дубовой стене в ранних лучах Ярилы я зрил не только победу над поганым Мамаем: слышал плач многих женщин, но это был плач по убиенным, а не по разорению всей Русской земли. И это был плач, облегчающий душу, сходный с грозовым летним дождём, после которого всё оживает и начинает цвести буйной зеленью...

   — Я неслыханно рад, княже, что и ты уверен в победе так же, как и мой наставник, отец Сергий. Перед взором ведуна всегда открывается будущее, которое не дано лицезреть простым смертным.