Читать «А.С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 5» онлайн - страница 177

За этим первоначально намечалась строфа, часть которой Пушкин перенес в главу седьмую (строфа XXVII), а остальное в строфу XL четвертой главы:

Старушка очень полюбила Благоразумный их совет, В столицу ехать положила, Как только будет зимний след. Уж небо осенью дышало, Уж реже солнышко блистало и т. д.

Далее следовали две строфы:

Когда повеет к нам весною И небо вдруг оживлено, Люблю поспешною рукою Двойное выставить окно. С каким-то грустным наслажденьем Я упиваюсь дуновеньем Живой прохлады; но весна У нас не радостна, она Богата грязью, не цветами. Напрасно манит жадный взор Лугов пленительный узор; Певец не свищет над водами, Фиалок нет, и вместо роз В полях растопленный навоз. __ Что наше северное лето? Карикатура южных зим. Мелькнет и нет, известно это, Хоть мы признаться не хотим. Ни шум дубрав, ни тень, ни розы,— В удел нам отданы морозы, Метель, свинцовый свод небес, Безлиственный сребристый лес, Пустыни ярко снеговые, Где свищут по́дрези саней — Средь хладно пасмурных ночей Кибитки, песни удалые, Двойные стекла, банный пар, Халат, лежанка и угар.

Строфа XXXVI была напечатана в первом издании четвертой главы:

Уж их далече взор мой ищет, А лесом кравшийся стрелок Поэзию клянет и свищет, Спуская бережно курок. У всякого своя охота, Своя любимая забота: Кто целит в уток из ружья, Кто бредит рифмами, как я, Кто бьет хлопушкой мух нахальных, Кто правит в замыслах толпой, Кто забавляется войной, Кто в чувствах нежится печальных, Кто занимается вином: И благо смешано со злом.

На экземпляре названного издания Пушкин исправил стихи 8 и 9:

Кто эпиграммами, как я, Стреляет в куликов журнальных.

Строфа XXXVII. Последние два стиха этой строфы и строфа XXXVIII имеются в рукописи:

И одевался — только вряд Вы носите такой наряд. * Носил он русскую рубашку, Платок шелковый кушаком, Армяк татарский нараспашку И шляпу с кровлею, как дом Подвижный. Сим убором чудным, Безнравственным и безрассудным, Была весьма огорчена Псковская дама Дурина, А с ней Мизинчиков. Евгений, Быть может, толки презирал, А вероятно, их не знал, Но всё ж своих обыкновений Не изменил в угоду им, За что был ближним нестерпим.

ГЛАВА V

Строфа XXX первоначально оканчивалась описанием обморока Татьяны:

Она приветствий двух гостей Не слышит, слезы из очей Хотят уж хлынуть; вдруг упала Бедняжка в обморок; тотчас Ее выносят; суетясь, Толпа гостей залепетала. Все на Онегина глядят, Как бы во всем его винят.