Читать «А.С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 2» онлайн - страница 5

Дельвигу

Друг Дельвиг, мой парнасский брат, Твоей я прозой был утешен, Но признаюсь, барон, я грешен: Стихам я больше был бы рад. Ты знаешь сам: в минувши годы Я на брегу парнасских вод Любил марать поэмы, оды, И даже зрел меня народ На кукольном театре моды. Бывало, что ни напишу, Всё для иных не Русью пахнет; Об чем цензуру ни прошу, Ото всего Тимковский ахнет. Теперь едва, едва дышу! От воздержанья муза чахнет, И редко, редко с ней грешу. К неверной славе я хладею; И по привычке лишь одной Лениво волочусь за нею, Как муж за гордою женой. Я позабыл ее обеты, Одна свобода мой кумир, Но всё люблю, мои поэты, Счастливый голос ваших лир. Так точно, позабыв сегодня Проказы младости своей, Глядит с улыбкой ваша сводня На шашни молодых ....

Из письма к Гнедичу

В стране, где Юлией венчанный И хитрым Августом изгнанный Овидий мрачны дни влачил; Где элегическую лиру Глухому своему кумиру Он малодушно посвятил; Далече северной столицы Забыл я вечный ваш туман, И вольный глас моей цевницы Тревожит сонных молдаван. Всё тот же я — как был и прежде, С поклоном не хожу к невежде, С Орловым спорю, мало пью, Октавию — в слепой надежде — Молебнов лести не пою. И дружбе легкие посланья Пишу без строгого страданья. Ты, коему судьба дала И смелый ум и дух высокий, И важным песням обрекла, Отраде жизни одинокой; О ты, который воскресил Ахилла призрак величавый, Гомера музу нам явил И смелую певицу славы От звонких уз освободил,— Твой глас достиг уединенья, Где я сокрылся от гоненья Ханжи и гордого глупца, И вновь он оживил певца, Как сладкий голос вдохновенья. Избранник Феба! твой привет, Твои хвалы мне драгоценны; Для муз и дружбы жив поэт. Его враги ему презренны — Он музу битвой площадной Не унижает пред народом И поучительной лозой Зоила хлещет — мимоходом.

Кинжал

Лемносский бог тебя сковал Для рук бессмертной Немезиды, Свободы тайный страж, карающий кинжал, Последний судия Позора и Обиды. Где Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона, Свершитель ты проклятий и надежд, Ты кроешься под сенью трона, Под блеском праздничных одежд. Как адский луч, как молния богов, Немое лезвие злодею в очи блещет, И, озираясь, он трепещет Среди своих пиров. Везде его найдет удар нежданный твой: На суше, на морях, во храме, под шатрами, За потаенными замками, На ложе сна, в семье родной. Шумит под Кесарем заветный Рубикон, Державный Рим упал, главой поник Закон; Но Брут восстал вольнолюбивый: Ты Кесаря сразил — и, мертв, объемлет он Помпея мрамор горделивый. Исчадье мятежей подъемлет злобный крик: Презренный, мрачный и кровавый, Над трупом Вольности безглавой Палач уродливый возник. Апостол гибели, усталому Аиду Перстом он жертвы назначал, Но вышний суд ему послал Тебя и деву Эвмениду. О юный праведник, избранник роковой, О Занд, твой век угас на плахе; Но добродетели святой Остался глас в казненном прахе. В твоей Германии ты вечной тенью стал, Грозя бедой преступной силе — И на торжественной могиле Горит без надписи кинжал.