Читать «Мидии не родят жемчуг» онлайн - страница 127

Без всякой уверенности Николай нырнул. На «излете» слабого погружения, не более чем на два метра, он открыл глаза и, испытывая панический ужас в подводном сумраке от чудовищного колыхания лохматого каната, похожего на ствол финиковой пальмы, тем не менее, прильнул к нему, обхватил ногами это колючее тело и стал торопливо отрывать крепящиеся к нему мидии. Он успевал представить себя со стороны — безумцем, сдирающим слабыми руками чешую с живого, могучего, косматого существа… Это продолжалось секунды, быстро захотелось дышать, — он прижал ладонями к груди все то, что удалось отодрать, и с помощью одних ног, толчками, поднялся наверх. Шумно вдохнул, как бы вбирая в себя крик. Бросил в лодку две горсти ракушек и торопливо, судорожно хватаясь за борта, с колотящимся сердцем, влез сам, неловко перевалился в спасительное углубление лодки. Здесь, наконец, он почувствовал себя в безопасности. Посидел, покачиваясь на волнах. Затем решительно сгреб со дна россыпь маленьких жалких ракушек, выбросил за борт, отвязал лодку, поплыл обратно. Греб, дико оглядываясь по сторонам и злорадно улыбаясь, как будто только что обвел вокруг пальца какого-то опасного противника.

Вышел на песчаный берег, как побитый, но не сломленный. Оправдывая мероприятие, назначил ему окончательный смысл: это было резкое вхождение в новую роль курортного дикаря, пронзительное знакомство со стихией, впрыск адреналина в застоявшуюся кровь. Он готов к отдыху. Хорошо!

И увидел ее…

2. Мулатка

Увидев ее, Николай вспомнил, что когда-то считал себя художником. Все это, и удивление, и вызванное им воспоминание, резко перестроило лад восприятия окружающего — с высокомерно-прагматичного на сентиментально-лирический.

Так он подумал отстраненно про себя, уверенного и опытного. Иронично, все еще до конца не веря в силу возникшей картины.

…Прежде чем перевернуть сухую, до шумного шелеста страницу широкой книги, удобно, как ноты, лежащей на скошенной плоскости огромного булыжника, она, опершись на локоть, поднимала с камней узкую ладонь — финиковый веер, на секунду задерживала перед лицом, медленно складывала четыре пальца, длинные и прямые, как фаланги тростника, оставляя один, надолго прислоняла его розовую подушечку к вывернутым и чуть приоткрытым, словно всегда готовым для поцелуя, губам… Газовая косынка поверх бикини — набедренная повязка, туго обхватывающая крепкие ноги…

«…Мулатка, просто прохожая… Что плывет по волнам…моей памяти…», — слова одной из песен с «революционного» тухмановского диска, первое, что пришло на ум Николаю, когда он увидел смуглую девушку на этом пляже черноморской провинции. Затем: «Я целую мою революцию…», что-то про влажные кудри, которые, тоже, целую… — из раннего Эдуарда Лимонова, кажется. Никаких аллюзий — логический ряд и вполне земные ассоциации, только порожденные нездешней красотой.