Читать «Это Фоме и мне» онлайн - страница 39

— Стой. Ответь мне со всей прямотой русского врача: ты веришь в чудесное исцеление от воши?

— Верю. — ответила Брыся и снова удивилась Викиному пафосу.

— И я верю. Раз у меня ничего с транспортировкой не получается, придётся вошек своим ходом до больницы доставлять. Ты меня понимаешь?

Брыся подумала, что всё-таки плохо знала Вику, и сказала:

— Пойдём.

Несмотря на то, что врачи ещё были в отделении, Брыся вместе с Викой заскочила в бокс, схватила бледненькую худосочную девочку, сидящую там с заплаканными глазами, и через десять минут Вика, незаметно улыбаясь, уже выбежала из детской больницы. Её волосы блестели на ярком солнце, до работы было ещё сорок минут, а через два дня должен был быть выходной.

ШОУ ДОЛЖНО И ПРОДОЛЖАЕТСЯ

А любовь к шахматам начала набирать обороты. Фома попросил друзей найти побольше журналов про шахматы и привезти ему в больницу. Ужвалда бросился читать их, и скоро уже легко решал все шахматные задачи, с нескончаемой радостью отвечал на все вопросы в журнале, Фома не выиграл у него ни разу, просто ни одного разочка. Ужвалда напросился даже на партию с заведующим инфекционным отделением, и тоже выиграл. Ему ничего не оставалось, как играть с самим собой и с журналами, потому что достойных противников ему не было.

Фома понял, что это серьёзно, а сам продолжал учиться вязать мочалки, потому что Лидии Кузьминичне понравилось его учить. Время летело незаметно, и вот Фома отпраздновал ровно полтора месяца со дня своего положения в стены больницы.

Ушла в отпуск Галина Петровна, ей Фома преподнёс в подарок свою вторую мочалку, белую, с вкраплениями синей верёвки, очень модную. Первую, кособокую и похожую на больного ежа, Фома, стесняясь, подарил Вике, которая, конечно, обрадовалась, но ещё сильнее захотела как можно скорее вырвать Фому из этой больницы, раз он уже мочалки вяжет.

И Лишайников вскоре выздоровел, его торжественно проводили, он записал домашний телефон Фомы и пообещал звонить регулярно. Несколько дней Фома и Кувалда были единственными больными на первом этаже, но затем в бывший номер Мхова и Лишайникова положили пациента, который два дня страдал, кряхтел и очень мучился, это было слышно через стену. В бокс к нему никого не пускали, кто-нибудь из медперсонала обязательно при нём находился, а затем, когда больному явно полегчало, Фома улучил момент и прорвался к нему.

Его звали дядя Лёша Перистов, на вид ему было лет около сорока. Он лежал на кровати, пыхтел, шлёпал губами и сразу попросил Фому принести чего-нибудь поесть. Фома посмотрел на приспособления для сифонной клизмы, оставленные у постели больного, на лекарства и пустые пузырьки из-под них, и решил, что лучше этого делать не надо.

— Что, и ты против меня? — сразу сказал тогда больной Перистов, хотел повернуться на другой бок, но только взвыл и остался лежать в прежней позе. — А? Вот как меня припёрло. Ни за что ведь человека держат, я бы и дома отлежался.

— А что с вами, дядя Лёша? — спросил Фома и, оглянувшись на окно в коридор, за которым пронеслась какая-то медсестра, взмахнул своим халатом, как пианист полами концертного фрака, и присел на свободную кровать.