Читать «Власть и наука» онлайн - страница 17

Этот практический посев подтвердил главнейшие выводы наших исследований, после чего они приобрели права гражданства. В защиту выдвинутого нами толкования длины вегетационного периода растений выступила советская общественность" (54).

В 1938 году, когда Лысенко стал депутатом Верховного Совета СССР, появилось несколько больших очерков об его успехах в жизни (один из них принадлежал перу брата Доната Долгушина — соавтора "открытия агронома Лысенко" /55/). В них снова рассказывалось об истории "чудесного посева семян [отцом Лысенко — В. С.] по методу сына", и снова вносились коррективы в сторону преувеличений пользы от лысенковской "задумки". Нновые детали привел в журнале "Новый мир" Тихон Холодный (56). Ранее Шлихтер утверждал в "Правде", что Трофим заехал в Карловку по дороге на съезд, теперь, спустя почти десятилетие, сообщалось, что этот визит произошел уже после съезда, была изменена площадь отцовского участка:

"Лысенко, возвращаясь из Ленинграда, решил съездить к отцу. Давно уж не бывал он на родине… И вот он в Карловке.

Вечером, оставшись с отцом, молодой ученый принялся рассказывать о своих опытах…, о докладе на съезде… Как приняли, тоже рассказал. 7 Через полчаса все было решено. Сын рассказал отцу, как надо подготовить озимые семена к весеннему севу, как следить за процессом охлаждения, как, наконец, уловить подходящий момент для высева.

Сообщения газет не оказались для Лысенко неожиданностью. В успехе оригинального посева он как будто не сомневался: должно было вырасти — и выросло… Препятствие взято, в хозяйственных условиях выращен один гектар. Возвестили об этом на весь мир.

И в тот же вечер, взяв кратковременный отпуск, уехал на Украину" (58).

Поражает, с какой неприкрытой злобой говорили о научных оппонентах Лысенко те, кто описывали его дела. Сомнения ученых — наиболее ценимый в сфере науки скептицизм, позволяющий избегать ошибок, — подавались Тихоном Холодным как проявление политического противостояния ученых "новатору из народа":

"Прошедшие два года не только доказали правоту Лысенко. Они еще и разоблачили тех, кто под влиянием защиты "чистой науки" боролся против партии и советской власти, проповедовал фашизм с его расовой теорией, за которой пряталось гнусное людоедство… Эти прохвосты вели свою подлую подрывную работу, продавались иностранным разведкам, готовили народу голод, поражение в будущей войне и каторжное ярмо капитализма" (59).

То, что исключительной важности НАУЧНОЕ открытие, как утверждает его автор, было введено в науку в результате трех газетных публикаций, а в его последующую экспериментальную проверку были "втянуты" сотни "опытников-колхозников", а не профессионалы-исследователи — представляет собой немыслимый и абсолютно уникальный факт в истории науки.