Читать «Земные заботы» онлайн - страница 245

— У моей цыганской родни? — переспросил Даниэл. — Иногда бываю, но, признаться, давно уже не навещал их. Понимаешь, довольно тяжко находиться с кем-то в родстве… и в то же время ощущать себя чужаком.

— А тебе разве не любопытно? — не унималась Карианна. — Мне было бы интересно.

Он пожал плечами.

— Я знаю о своих так называемых корнях не меньше, чем ты о своих. Мои корни в Саннвике, с ответвлениями в Саннефьорд и в Лиллехаммер. Те несколько слов, что я знаю по-цыгански, я выучил уже взрослым. А околачиваться там и совать свой нос в чужие дела мне кажется не слишком вежливым. Хотя, естественно, мне было любопытно, интересно… и я продолжаю интересоваться ими. Ты, например, знаешь, что цыганский язык относится к той же группе, что и санскрит?

Карианна покачала головой.

— Или что практически все норвежские цыгане были истреблены во время второй мировой войны? — Он вздохнул. — Я только постепенно разобрался, почему они так сдержанны, можно сказать, настороженны к незнакомым.

Целая куча моих родственников погибла в гитлеровских концлагерях. В начале войны они пытались прорваться обратно в Норвегию, но их не пустили через датскую границу и арестовали. После войны в Норвегию вернулась лишь горсточка цыган. Теперь их в общей сложности человек сто, все из одного рода. Собственно говоря, цыгане были первыми норвежскими иммигрантами, и, мне кажется, им удастся и впредь сохранять свою самобытность. Если они сберегли ее до сегодняшнего дня, почему бы им не суметь и дальше? На это работает и их настороженность, бдительность. Им плевать, что их образ жизни расходится с общепринятым в Норвегии, они стоят на своем. Они норвежцы… и в то же время «рома», такими они и останутся. По-моему, нам следует примириться с этим. Нам следует признать и своеобразие пакистанцев, вьетнамцев, чилийцев, не пытаясь во что бы то ни стало переделать их всех в добропорядочных норвежцев. А вот я норвежец. «Ром» — это особое мировоззрение, и оно никак не связано с твоей физиономией. Я никогда не смогу стать никем, кроме норвежца.

Карианна понимающе кивнула. Ей казалось, она понимает и то, что осталось невысказанным, что она узнавала по своему опыту и что трогало ее до глубины души. Она раскинула руки, обняла Даниэла и, зажмурившись, прильнула к нему. Она любила его — это было единственное слово, которое правильно описывало ее чувство к нему.

Сразу после Рождества Даниэл в первый раз затащил Карианну к своим родителям.

Она боялась этого визита, не хотела идти к ним. Слишком свежа была у нее память о родителях Бьёрна, о вилле в Нурстранне, о напускном радушии, о моложавой матери с художественными наклонностями, которая ткала гобелены и делала лоскутные коврики с аппликацией. Карианна не была готова к роли невестки…

Но у Даниэла все оказалось иначе.

Поначалу Карианна держалась натянуто и замкнуто, однако через час-другой она оттаяла, расслабилась и отбросила свою осторожность, сообразив, что защищаться не от кого.