Читать «Поместье. Книга I» онлайн - страница 23

Фелиция снова села за письмо. У нее был странный каприз: одни буквы вызывали ее симпатию, другие — отвращение. Некоторые слова она любила, а некоторые терпеть не могла. Ни к чему она не может относиться равнодушно, и в этом ее трагедия. Даже в курятнике у нее есть любимчики и враги… В дверь постучалась Барбара:

— Доченька, графиня зовет.

— Иду, няня!

Фелиция вошла в спальню матери. Графиня лежала на кровати с балдахином, под головой две подушки, из-под чепчика выбились редкие седые локоны. По щекам, покрытым тонкими жилками, разлился нездоровый румянец, вздернутый носик и губы побледнели. На шее болтался небольшой вялый зоб. Только опытный глаз сумел бы разглядеть в этой увядшей, седой женщине следы былой красоты. Когда дочь вошла, графиня приподняла веки.

— Фелюш, мне не в чем встретить твоего отца. Хочу, чтобы ты съездила к портному Нисену…

Фелиция не поверила собственным ушам.

— Матушка, что ты говоришь? У тебя же целый шкаф платьев.

— Разве это платья? Тряпье старое.

— Папа еще не скоро приедет. Не одна неделя пройдет.

— Не спорь! Я не хочу встречать его как оборванка. Посмотри, какая я бледная…

Фелиция замолчала. Она никак не ожидала, что мать, в ее-то положении, станет думать о внешности.

— И что сказать Нисену?

— Привези его сюда. Тебя тоже приоденем. Не хочу, чтобы твой отец вернулся к двум нищенкам!..

У Фелиции слезы покатились по щекам.

— Хорошо, матушка. Сделаю все, как ты хочешь…

2

Зимой, в месяце адаре (тот год был високосным), весь Ямполь был взбудоражен новостью: помещик возвращается из ссылки. Он въехал в Ямполь на санях-розвальнях, одетый в крестьянский тулуп, на ногах — валенки, на голове — папаха, похожая на меховую шапку, какие носят раввины. Помещик сам правил лошадью. В ссылке он растолстел, на багрово-красном лице смеялись налитые кровью глаза. Длинные усы заиндевели, на них висели сосульки. Позади помещика под меховой полстью сидела женщина в плюшевой шляпе, как у жены раввина, в шали, накинутой на плечи, и хорьковой шубе. Сани остановились перед шинком Калмана. Помещик помог своей спутнице вылезти, снял тулуп и накрыл им лошадь, а сам остался в русской бекеше до колен. В шинок он ввалился с шумом, громко топая, словно уже был пьян. У буфета стоял слуга Гец.

— Эй, жид, водки! — крикнул помещик.

Его спутница сняла шаль, шубу и шляпу. Это была женщина немного за тридцать, смуглая, черноглазая и белозубая, левая щека заклеена пластырем, сапожки на высоком каблуке забрызганы грязью. Те, кто явился приветствовать графа, увидели странную картину: кацапка достала из кисета горстку табаку, клочок бумаги, ловко свернула папиросу и, с наслаждением закурив, выпустила дым из ноздрей. Потом выпила стаканчик водки и закусила маковым пирожком. Граф чокнулся с ней и что-то сказал по-русски.

— Чего уставились, идиоты? На мне узоров нет! — рявкнул он на толпу.

Граф отозвал Геца в сторонку, пошептался с ним, потом отвез свою гойку на постоялый двор Ичи и отправился в поместье. Калмана не было дома, когда граф проезжал мимо. В поместье его не ждали. Графиня спала. Фелиция сидела в библиотеке и читала стихи. Хелена, приехавшая из Замостья, в гостиной колотила по клавишам фортепьяно. Ворота были распахнуты. Первыми, кто увидел графа, оказались два пса, Волк и Перун. Они приветствовали его громким лаем. Граф успокоил собак. Войцех, кучер, а теперь также лакей и камердинер, сжав в руке шапку и склонив седую голову, со слезами на глазах вышел навстречу хозяину. Старый слуга не мог сказать ни слова, только шлепал губами, как немой. Няня Барбара рассмеялась, всплеснула руками и вдруг заголосила, как по покойнику. Хелена бросила игру и в тонком платье и замшевых туфельках выбежала к отцу. Он осмотрел ее с видом знатока: