Читать «Марийские народные сказки» онлайн - страница 10

Не зря же гусли наши марийские по всей земле славятся.

Ненчык-патыр

ыло это давным-давно, когда еще нас с вами, отцов и дедов наших не было.

Жили-были на свете старик со старухой. Жили они в довольстве да согласии, но вот беда: детей у них не было.

Долгими зимними вечерами старуха любила шить-вышивать, а старик — лапти плести. За бездельем, известно, время как бык усталый тащится, а за работой да разговором оно зайцем бежит…

Однажды Пайберде, так звали старика, заметил, что со старухой творится что то неладное. Да и разговор не клеился. Он отложил недоплетенный лапоть в сторону и участливо спросил:

— Что с тобой, Унави, старушка моя?

— Скатала слепила я сыночка. Сколько можно жить без дитя родимого?

— Да, скучно без детей, что правда, то правда, — с горечью согласился старик. — Только из чего слепила-то? Из смолы еловой или из глины лиловой? Ну-ну, отвечай…

Пайберде усмехнулся и опять взялся за лапоть.

— А ты не смейся, лучше полюбуйся на сынка, — старуха сняла с печки квашню. — Вот он, родимец наш, — из теста скатала.

Смешно старику: «Спятила Унави на старости лет». Но вида не подает, бережно берет квашню и ставит обратно на печь…

— Хорошо, хорошо! Пусть наш сыночек вдоволь прогреется на печи да сил наберется.

А старуха так вся и светится. Вытащила из сундука пеленки да распашонки всякие, любуется на них и песню поет:

Вырастай скорей из теста, Дорогой сынок. Приведи себе невесту На родной порог. Будут внуки в доме нашем — Гордость старикам!.. Становись сильней и краше Ты на радость нам…

«Совсем рехнулась старуха. Завтра надо вести ее к знахарю», — озабоченно думает старик, а вслух говорит:

— Ну ладно, мать! Отдыхать пора. Завтра посмотрим, как вырос сынок наш.

А наутро проснулся Панберде и только разбудил старуху, как вдруг они услышали голос:

— Маменька, папенька, снимите меня с печи!

«Вот так раз! — удивился старик. — И впрямь сынок на печи объявился. Дела-а!» А старуха мигом встала с постели, толкает Пайберде:

— Ну не редька ли у тебя на плечах — не слышишь, сынок кличет?..

А голос снова зовет:

— Маменька, папенька, снимите меня с печи!

Унави мигом забралась на печь и стала одевать сына. Но ни одна рубашонка и распашонка ему не подходят. Все малы.

— Вставай, лежебока старый. Неси тулуп свой. Дитя одевать надо…

А старик уже тут как тут. Бросает па печку старый тулуп, подает лапоточки и протягивает руки к сыну:

— Иди, родимый, к отцу своему. Я обую тебя.

Но только взял Пайберде дитя на руки — сразу же вместе с ним упал па пол.

— Совсем обессилел, старый. Ребенка не можешь удержать, — подбежала Унави. — Дай-ка мне. Ушибся, сыночек, — она попыталась подмять его на руки, по сама тут же села.

— Да-а! Сынок-то у нас богатырь! — говорит Пайберде. — Так и назовем его: Ненчык-патыр — Богатырь из теста…

Весело теперь живется старикам. У них растет сын. Но вот беда: растет не по дням, а по часам. И такой тяжелый, что вся изба под ним ходуном ходит, качается.