Читать «Музыканты в зеркале медицины» онлайн - страница 47

И вот в конце мая доктор Ковьер разрешил продолжить путешествие в Париж с тем, однако, строгай условием, что лето 1839 года Шопен проведет в Ноане, имении Жорж Санд в провинции Берри. Когда 1 июня они прибыли в Ноан, встречать их приехали все соседи, большинство из которых видели нового гостя, знаменитого Фредерика Шопена, впервые. На него же самого, после неописуемых страданий последних месяцев, за высокими деревьями похожего на парк сада вокруг этого уютного сельского дома снизошел, наконец, благотворный и немного грустный мир.

Ноан. Разлука

Учитывая состояние здоровья Шопена, соответствующее хронической стадии заболевания, в Ноане его лечением занялся деревенский доктор Гюстав Папе, домашний врач и друг Жорж Санд. Папе был весьма зажиточным человеком и лечил только бедняков и своих друзей. Он отнесся к Шопену с необычайным участием и заботой. После первого обследования он успокоил Жорж Санд, сообщив ей о том, что у пациента нет никаких признаков легочного заболевания, а имеется всего лишь незначительное хроническое воспаление гортани. Трудно предположить, что Папе не был убежден в наличии у Шопена туберкулеза легких, и поэтому столь безобидный диагноз объясняется, по всей видимости, его желанием успокоить хозяйку Ноана. Ведь тихая сельская жизнь, вновь обретенная радость труда и прогрессирующее выздоровление Шопена являлись достаточными основаниями для того, чтобы оптимистически смотреть в будущее. В первый раз в жизни у Шопена появилось что-то наподобие собственного дома, в котором он чувствовал себя защищенным. Он много гулял, усердно музицировал и участвовал в развлечении, заключавшемся в спектаклях импровизированного на скорую руку театра, где он мог вновь, как в юности, проявить свои таланты имитатора и актера.

Единственной ложкой дегтя в этой идиллии, по крайней мере для Жорж Санд, стало ясное осознание того факта, что отчаянные поиски совершенной любви вновь грозили обернуться неудачей. Хроническая болезнь Шопена потребовала от нее сдержанности на грани полного воздержания, что явилось серьезным испытанием для молодой страстной женщины. Нам известно, что в течение восьми лет совместной жизни с Шопеном она любила его и была ему верна. Это дает основания предположить, что ее материнские чувства взяли верх над страстью: «После времени, проведенного на Мальорке… меня очень беспокоила серьезная проблема. Я спрашивала себя, должна ли я свыкнуться с мыслью о том, что моя жизнь связана с жизнью Шопена… Я не была ослеплена страстью. Я испытывала к нему своего рода живое, истинно материнское обожание». Вчерашний возлюбленный должен был, таким образом, стать в семье третьим ребенком, которого следовало баловать, которому следовало создать домашний уют, где бы он мог реализовать свои мечты и творческие идеи. Похоже, что Шопен согласился с таким изменением положения, так как с этого момента он называл Жорж Санд почти исключительно «хозяйка», «госпожа» или просто «мадам Санд». Вероятно, решение изменить образ жизни было принято уже через 18 дней после их возвращения с Мальорки, о чем красноречиво свидетельствует надпись «19 июня 1839 года» в их комнате на стене слева от окна. Жорж Санд сожгла все свои любовные письма, а Шопен не оставил ни одной строчки, посвященной их связи, и поэтому уже невозможно выяснить, действительно ли она отныне исполняла лишь роль по-матерински заботливой медсестры, которая должна быть сексуально «неприступной», что, по ее собственным словам, доставляло Шопену немало мучений. Последнее, правда, выглядит не слишком правдоподобно, поскольку известно, что Шопен никогда не принадлежал к категории художников, мучимых сексуальным голодом. Скорее, он относился к одухотворенным, по выражению Генриха Гейне, «ангелоподобным» поэтам.