Читать «Музыканты в зеркале медицины» онлайн - страница 26

Ах, невозможно описать, как я несчастен! Мои чувства едва могут это вынести. «Радости» и «удовольствия», выпавшие на мою долю за прошедший год, едва не разорвали мне сердце. В следующем месяце истекает срок моего паспорта, и я больше не смогу жить за границей, по крайней мере, легально. Тогда я буду похож на труп еще больше».

Под влиянием страха за свою семью и Варшаву после разрушительной войны его воображение рисует ужасные картины, а тревога за судьбу близких разжигает чувство мести к победоносным москалям и порождает сомнения в существовании Бога. Читаем записи Штутгартского дневника, сделанные после 8 сентября.

«Я писал предыдущие страницы, не зная, что враг уже в доме. Предместья разрушены и сожжены. Увы! Вилюе (друг юности Вильгельм Кольберг — прим. автора) наверняка погиб, защищая стены города! Я вижу, что Марсель в плену. Храбрый Совинский (композитор и музыкальный литератор, друг Шопена — прим. автора) в руках этих преступников! Боже, есть ли Ты вообще? Да, Ты есть, и Ты не мстишь нам! Что, москали совершили еще недостаточно злодеяний, а может, Ты сам москаль? Мой бедный отец, мой храбрый отец, он, наверное, голодает и не может купить хлеба для матери? Может, и мои сестры стали жертвами ярости москальской солдатни! Паскевич (русский генерал, командовал операцией по взятию Варшавы — прим. автора), этот могилевский пес, устраивается в резиденции первых монархов Европы! Москаль — повелитель мира? О, отец, вот радость твоей старости! Мама, моя нежная страдалица мама! Ты пережила свою дочь для того, чтобы увидеть, как москаль топчет ногами ее прах! Ах, Повонзки (варшавское кладбище, где похоронена Эмили — прим. автора). Разве они пощадили ее могилу? Ее затоптали ногами и завалили тысячами трупов. Они сожгли город. Ах, Боже, почему Ты не позволил мне убить хоть одного москаля! О, Титус, Титус!»