Читать «Нас украли. История преступлений» онлайн - страница 35

— Да там жизнь-то, Сергей, не такая сладкая. Я знаю. А уж в Хандии… Они экономят все… Она поймет и сбежит, тебя с ребенком оставит… Ты знаешь, что у детей из нашего представительства в хандийской школе бывают голодные обмороки… Родители жалеют денег даже на грошовые бананы… Обо всем мне докладывали.

— И ей все же лучше, чем пропадать под забором. Мы оба конченые люди, я думаю.

— Ох, берегись. Темную лошадку берешь.

— Да нечего мне беречься…

— Не говори. Поедем в роддом. У тебя деньги есть? Понадобится много. Я дам тебе взаймы. Потом вернешься из Хандии и отдашь.

12. Продолжение истории Алины

На следующий день с утра в палату принесли первых младенчиков.

Палата заполнилась детским плачем, воркованием молодых мамаш, их писком и шипением: кормить грудью, оказывается, было очень больно. Принесли и Алине чужого мальчика.

— Не буду, — сказала она. — Унесите.

— Да ты посмотри, какой красивый, — пела старая нянька. — Бедный голодный, как изводится!

Младенец противно орал.

— Не буду.

— А не станешь кормить, заболеешь. У тебя уже, глянь, молочко вступило. Температура будет. Для своего здоровья покорми, дурочка.

— Отстань.

Но как тяжко было ночью! Грудь надулась и онемела.

Опять принесли маленьких. И принесли снова сына умершей Маши. Он безостановочно плакал.

— Ну покорми его, здоровая девка, ну дай ему молочка-то, самой легче будет. А то ведь потом сиськи тебе оттяпают, опухоль начнется! — твердила нянька.

— Хорошо, — сказала Алина. — А кто того ребенка будет кормить?

— Какого?

— Ну вот Маши. Которая умерла.

— А господь с тобой, кто же его будет кормить! Так, из пипетки дадут… разведут порошка… Да не жилец он. Плохой.

— Пусть и его принесут. Буду кормить только двоих.

— Ну скажу… Ну зараза ты девка… То одно, то опять другое…

Она кормила обоих сразу. Малыши были чем-то похожи — оба черненькие, носатые…

Саднило соски, но стало гораздо легче.

Детей кормили шесть раз в день, с перерывом в шесть часов на ночь. Палата почти не спала.

Алина старалась не смотреть на детей, чтобы не привыкать, но все же, не глядя, каким-то боковым зрением отличала их друг от друга.

«Мой» быстро уставал, засыпал, и его уносили голодным.

«Машин» сосал как маленький насос, трудолюбиво, и уже на третий день, не глядя, только по массе тельца, можно было сказать, что он явно поправился.

Алине было ужасно жалко «Моего», она его все время теребила за носик, заставляла просыпаться.

Ее научила этому медсестра.

Алина не глядела, прищуривалась, почти с закрытыми глазами находила носишко и прижимала ноздри, тоненькие, как лепестки ландыша.

Но он, дорвавшись до мамкиной груди, благодарно к ней прислонялся, немного чмокал, бедняга брошенный, и тут же задремывал.

Жалкий, невесомый почти ребеночек.

Наверно, будет потрясающе красивый.

Сквозь полуприкрытые веки как-то заметила, и в мозгу навеки отпечаталось: на бедной черепушке приклеились две пружинки волос — будущие кудри.

Никому не нужный.

Но его возьмет богатая родня. Он будет жить как царь.

И справедливость восстановится… Прощай, прощай, моя любовь, мой ангеленок. Отберут тебя.