Читать «Северный богатырь. Живой мертвец» онлайн - страница 75
Андрей Ефимович Зарин
Она склонила голову и, отвернув лицо, тихо ответила:
— Что говорить-то… ну, люб!
— Люб, люб! — воскликнул Багреев и, крепко обняв ее, стал осыпать поцелуями ее раскрасневшееся лицо.
Пленница отворачивалась, но потом сама обняла его и стала отвечать на его поцелуи.
А бричка летела по гладкой пелене пушистого снега. Холодный ветер врывался к путникам, но они не видели снега, не чувствовали холода, и им казалось, что вокруг цветет молодая весна. Держась за руки, они стали говорить.
Сначала говорила Екатерина. Она рассказала, как служила у пастора Глюка в Мариенбурге, как ходила за его детьми и за его больной женой.
— Потом послышались тревожные слухи, что идут русские войска. Меня один драгун любил. «Выходи, — говорит, — за меня замуж, я тебя отсюда далеко увезу». Я боялась, а пастор тоже говорит: «Выходи!» Я уже было совсем собралась. Вдруг ваши войска! Наши все перепугались. Пушки палят. Ух!.. — Она вздрогнула. — Только ночью вдруг пастор будит меня и говорит: «Одевай детей! Бежим!» Я говорю: «Куда?» — «К русским!» Я вскочила и начала детей обряжать. Потом мы осторожно вышли. Сторожа спят. Мы за город, да бегом, прямо к лагерю! Часовые: «Куда?» — а пастор говорит: «Ведите к начальнику!» Холодно, мы почти не одеты, дрожим. Нас повели и прямо в палатку самого генерала… к Шереметеву. Пастор ему в ноги и дает евангелие. Ну, он нас всех обласкал, пастора в Москву отправил, а меня у себя оставил. Тоска! Он еще мне ласку всякую делает, а я от него! Офицеры — те тоже: кто щипнет, кто поцелует, а я плачу, как одна, но на людях смеюсь. А потом тебя увидела и сразу ты полюбился мне! — окончила она.
Багреев опять стал целовать ее, а потом рассказывать про свою любовь и свои мученья.
— А вот теперь, — с горечью окончил он свою несвязную речь, — должен я тебя Меншикову везти. Мне разве это легко?
— Не горюй, — тихо шепнула ему Екатерина, — я, кроме тебя, никого любить не буду!..
Багреев опять обнял ее.
Так они ехали по снежной равнине, не замечая ни пути, ни времени. На привалах Багреев вынимал всякую снедь и угощал Екатерину, как свою госпожу. Ночью он расстилал медвежью шкуру, сам примащивался между сулеями, а ее укладывал и накрывал шубою.
Однажды утром он вдруг в мелком перелеске и в далекой глади снежной равнины узнал знакомые места. Сердце его сжалось. Возок летел. Багреев выглянул и в полутьме увидел суровые очертания недавно взятой крепости.
— Приехали! — сказал он Екатерине упавшим голосом.
Она тоже примолкла.
В тяжелом молчании они ехали часа два.
Потом Екатерина словно очнулась и сказала, старясь казаться веселой:
— Ну, полно кручиниться! Поцелуемся на прощанье!
Багреев обнял ее и замер в поцелуе.
— Прямо ехать? — спросил возница.
Багреев очнулся.
— Что спрашиваешь, — грубо крикнул он, — не по небу, чай!
Возок спустился с крутого берега и быстро поехал через замерзшую Неву.
Ветер, холодный и резкий, врывался в кибитку и бросал в седоков сухой, крепкий снег.