Читать «Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2» онлайн - страница 345

вечером

Совесть — вот он один из признаков таланта. Дается она каждому сообразно духовным и даже физическим возможностям. У людей неталантливых этот орган, как правило, недоразвит.

15 августа

В дневниках Толстого сегодня наткнулся на три неприятных места за 1904 или 1905 год.

Первое, где он перечисляет свои пороки и, в частности, говорит о том, что быть «хорошим учителем» — вовсе не означает уметь воплощать свои идеи в жизнь. Бывает, мол, что человек в этом беспомощен, но это не лишает его звания учителя, всему, мол, свое место. Но я перефразирую. Здесь же Толстой говорит буквально следующее: чего, мол, кривить душой, учитель я что надо, первый класс!.. Мне было неловко это читать.

Второй неприятный кусок — там, где он говорит о своей поездке к знакомому, кажется, к соседу по усадьбе. Тот сделал ему упрек в том, что сам он не следует до конца тем принципам, которые провозглашает во всеуслышание: говорите вы, мол, одно, а делаете другое. Вы утверждаете, что человек на землю прав не имеет, а сами продолжаете землю скупать… И каков ответ Толстого? Как, дескать, люди злы и как они не понимают его! Дескать, не нужно сетовать на их черствость и недоумие. Самое главное — помнить о «серьезности жизни», а в остальном Бог рассудит — Бог, а не люди. Ибо жизнь не для них, а для Бога!

Мне показалось, что Л. Н., несмотря на свои выпады против церковного ханжества, сам скатился до сомнительной аргументации, наподобие той, к которой прибегают люди, в вере в Бога находящие оправдание своему пуританству, а иногда и личному комфорту, ведь эти выгоды запросто можно извлекать из своей принадлежности к какой-нибудь хорошо сплоченной или обеспеченной пастве. Прикрываясь «верой», необязательно фальшивой, можно становиться и чистоплюем, и сибаритом. Для Бога ли жизнь — вот в чем вопрос. По-моему, для людей прежде всего. Можно было бы, конечно, добавить, что в этом и исполнение воли Божьей, что ради Него всё это и делается. Но, во-первых, хочется быть более категоричным: в таких вещах нужно уметь принимать твердые решения. А во-вторых, доказать это совершенно невозможно, здесь всё нужно принимать на слово.

Третье озадачившее меня место — там, где, датируя запись 2-м января 1895 г., Толстой позволяет себе несколько слов о неких посетителях, которые наконец разъехались по домам: «гости свалили» (звучит совсем современно…), и мне, дескать, хорошо. Пахнуло чем-то старческим, мелочным, сытым! Я даже опешил… А как неприятны его попытки подсластить образ Софьи Андреевны, вечную тему их инфернальных отношений и его постоянные оглядки через спину: укладывается ли то, что он пишет в дневниках, в рамки его посмертной славы? Но, чтобы быть до конца справедливым, нужно, наверное, попытаться представить себя и на месте этой несчастной женщины.