Читать «Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 1» онлайн - страница 110

Жена, вставая на сторону кузена, уверяла, что у «Петра» — Мари называла Вертягина русским именем, тем самым подчеркивая, что по одной этой причине он заслуживает какого-то особого отношения к себе, — наступили трудные времена. Он будто бы не мог справиться с депрессией, с которой мучительно и втайне ото всех боролся после смерти отца. Депрессия будто бы усугублялась неприятностями на работе. Где-то в Африке пропал его друг и компаньон, отправившийся в командировку…

Пока выяснялось, кто куда пропал, пропал и нерадивый отпрыск. Николя привел свою угрозу в исполнение, умотал в США. С этого дня Брэйзиеры больше не знали ни дня покоя. Сын поселился в Нью-Йорке, гонял на машине через всю Америку, собирался «переселяться» то в Калифорнию, то в Майами и попросту извел своими приключениями: то долги, то очередная девушка, то дорожные правонарушения, однако о возвращении во Францию отказывался и думать.

Неприятности, постигшие Николя, собственно, и были главной причиной, побудившей Брэйзиера дозваниваться Вертягину в дни своей парижской побывки, хотя по телефону он не сказал об этом однозначно ясно — не хотел настраивать против себя. Брэйзиер был уверен, что Вертягин может «удружить» им с женой своими нью-йоркскими связями. Шурину ничего не стоило обратиться к адвокату Лоренсу, корреспонденту его конторы в США. Брэйзиер давно считал, что Лоренс идеальный кандидат на роль негласного попечителя над сыном. Под предлогом передачи денег — блудный сын постоянно нуждался — Лоренс мог бы с Николя общаться и таким образом держать их с женой в курсе происходящего. Он попросту мог бы присматривать за развитием событий. И непутевая жизнь неслуха была бы как на ладони. К этому и сводились ожидания Брэйзиера. Впрочем, он и сам не знал, чего хочет ото всех добиться. Элементарного сочувствия, участия…

Жена считала, что он «допек своей опекой» не только детей. Теперь перепадало даже знакомым. Обращение к Вертягину за непонятными услугами отдавало бесцеремонностью. Так ей казалось. Как будто Вертягину больше нечем заниматься! Ведь с тем же успехом Брэйзиер мог воспользоваться собственными связями. Когда речь заходила о каких-нибудь торговых комбинациях, попахивающих долларовыми прибылями, он прекрасно обходился без посторонней помощи. Что мешало Брэйзиерам обратиться к Лоренсу напрямую? Ведь Мари поддерживала с ним личные отношения еще со времен его парижской молодости, с тех пор, когда вместе с Петром оба они учились на одном юридическом факультете. Лоренс почти ежегодно проводил отпуск во Франции. На пару дней они с женой всегда останавливались в Тулоне. Мари считала, что муж должен съездить к сыну сам, если уж действительно думает, что не должен сидеть сложа руки…

В начале осени о такой поездке не могло быть и речи. Затеянные новшества и отчасти этим вызванная неопределенность в заказах на первый квартал, запуск нового дела в Люксембурге, что требовало не только переоснащения производственной лаборатории в Тулоне, но и продажи убыточной плантации жасмина под Грассом, да и само производство, после недавнего увольнения прежнего управляющего требующее присмотра, — до конца года Брэйзиер и помышлять не мог ни о какой поездке в Америку. В чем-то была права и жена, утверждавшая, что поездка в Нью-Йорк вряд ли что-нибудь изменит кардинальным образом. Опасаясь еще и ссоры с сыном, Брэйзиер склонялся к мерам менее радикальным, но более долгосрочным. Разум брал верх волей-неволей…