Читать «Собрание сочинений. Том 3. Non-fiction» онлайн - страница 52

— Нет, бредом я не назвал бы это, — не соглашается Кормильцев. — Это может показаться бредом только так называемому нормальному человеку, который на самом деле просто не сознает всей своей ущербности. Тексты настоящих сумасшедших, как правило, скучно читать, они совершенно бессвязны и с миром никак не соотносятся. А в моих стихах просто несколько сдвигаются понятия, в остальном же там действуют строгие логические законы, которыми и мир управляется. В научность и строгость этих законов я верю абсолютно, потому что сам получил «химическое» образование, и на мир во многом смотрю как естественник.

Чего только о нем, о Кормильцеве, не говорили тогда! И жена-то у него погибла ужасным образом, и сам-то он псих…

ИК: У меня совершено тривиальная биография. Я родился в 1959 году в Свердловске и прожил там всю жизнь, кроме тех двух лет, когда учился на химфаке Ленинградского университета. Все страсти и гиперболы, которые присутствуют в моих стихах, — это, видимо, компенсация того, что сам я веду очень тихую и совершенно нормальную жизнь. «Я хочу быть с тобой» выросло целиком из того, что однажды кто-то вовремя не позвонил (не позвонила). Все остальное я вывел из этого, наращивая напряжение, раскручивая образ. Русский рок вообще целиком держится не просто на энергетике текста, но на образности. Мне менее всего интересны политические прокламации в роке, и даже в западном, например, англосаксонская политическая партия «Пинк Флойд». Даже в «Стене» все это только продолжение Хаксли и Оруэлла, и в этом есть фальшь, потому что «Пинк Флойд» при тоталитаризме не жили, а мы жили и чувствуем это иначе. Рок едва ли должен быть против чего-то. Вот Бутусову недавно предложили участвовать в фестивале «Рок против полицейского террора», а он сказал: «Если я буду участвовать в каком-либо подобном мероприятии, то только в „Рок против тараканов“».

…А «Делон» кормильцевский списан с натуры. Он тогда переводил с итальянского (профессия — технический перевод) в семидесятитысячном уральском городе Ревда. Итальянцы строили завод, Кормильцев переводил и глядел на город глазами его обитателей, глазами итальянцев и еще собственными. Из этих трех взглядов на вполне конкретное существо образовался «Делон». Дети Кормильцева теперь играют в «Алена Делона — французского шпиона», который, само собой, одеколона не пьет.

ДБ: Что предопределило эту мрачную, жутковатую образность «Помпилиуса», не Свердловск ли? Я бывал там — это мрачный город, как почти вся русская провинция…

ИК: Я никогда не ощущал Свердловск провинцией и никогда не чувствовал себя в нем плохо. Он раскрывается не сразу и ключ отдает нелегко. Мой рецепт выживания в нем элементарен: родиться там… и в России тоже: родиться и жить в ней. Пока ты ее чувствуешь своей — можешь вынести все, как только это чувство пропадает, и ты начинаешь ее рассматривать как что-то, существующее вне тебя, — кончено, остается только выезд. Я люблю цитировать своих друзей, и вот Мейнерт, ведущий рок-н-рольных программ Эстонского радио, сказал однажды: «Секрет популярности „Нау“ в том, что эта группа никогда не противопоставляла себя обстоятельствам, иначе говоря, не искала причины трагедии где-то вовне». Все набитые тобою шишки на самом деле предопределены твоей личностью, характером — этим можно утешаться: чужие шишки на тебя никогда не свалятся, если ты не будешь уж слишком усердно подставлять под них голову. Все, что с тобой происходит, может произойти с тобой одним, потому, что ты всему причина.