Читать «Во имя истины и добродетели» онлайн - страница 69
Николай Алексеевич Фомичев
— И еще просили узнать у тебя, как сделать граждан счастливыми? — Спросил лаконец Сократа.
И в задумчивости покачал Сократ своей высоколобой, шишковатой головой, сказав:
— Трудный вопрос ты поставил, лаконец…
Платон же сказал:
— Я тоже размышлял над этим, учитель. И вот к чему пришел: до тех пор, пока в городах не будут править искренние философы либо правители искренне и удовлетворительно философствовать, — до тех пор счастья не жди.
— Ты хорошо сказал, Платон, — кивнул Сократ. — Но об этом мы поговорим в другой раз, потому что надо пообедать.
А несколько дней спустя, когда Сократ, оставленный Ксантиппой нянчить Менексена, сидел с малышом на крыльце, быстро вошел Критон и, озираясь по сторонам, спросил:
— Помнишь ли, Сократ, как ты недавно уличил в невежестве Анита-старшего?
— Как же, — ответил Сократ. — Мы спорили тогда о добродетели.
— Так вот, Анит решил отомстить тебе за это унижение, а заодно и за сына, который, наслушавшись твоих бесед, совсем не признает отца.
— И каким же образом он собрался мне отомстить? — с улыбкой спросил Сократ.
И Критон сказал:
— Зря ты смеешься, Сократ. От верных людей я узнал, что Анит готовит на тебя донос.
— Смешно было бы мне, старику, бояться доносов.
— А разве ты не должен думать о детях? Ведь случись с тобой какое несчастье, сыновьям твоим придется испытать все то, что выпадает на сиротскую долю.
— Аниту не в чем обвинить меня.
— Клевета, вот что может быть обвинением. Ну можешь ты хотя бы на время отказаться от своих обличительных споров?
И, простодушно улыбнувшись, спросил Сократ:
— Как бы ты ответил на такой вопрос: в чем, по-твоему, сущность философа?
— В разуме, я бы сказал.
— А в чем еще? Не в том ли, что истина — смысл его жизни?
— И в этом также.
— Тогда ответь: запершись ли в четырех стенах мы ищем и находим истину или же в споре с людьми?
— Споря с людьми, конечно.
— Так не кажется ли тебе, что возможность спорить и свободно говорить необходима философу так же, как воздух для дыхания человеку?
— Наверно, так.
— Но если запретить ему дышать этим воздухом свободы, не будет ли он обречен как философ?
— Ты прав, Сократ.
— Но, предлагая мне, для которого философствовать значит жить, отказаться от споров, не обрекаешь ли ты меня тем самым на смерть?
Критон же возразил с обидой:
— Что ты, Сократ. Как можешь ты думать такое.
И Сократ сказал:
— Тогда не предлагай мне невозможное и не пугай меня Анитом.
— И все-таки, будь осторожен, Сократ, — попросил Критон и, ласково похлопав друга по плечу, ушел.
Но Сократ не умел быть осторожным, если он разоблачал невежество. Как-то раз под вечер он привел гостей, Платона и Аполлодора, и Ксантиппа, выбежав навстречу из дому, с бранью накинулась на мужа, коря его за то, что нечем угостить людей. И юные друзья Сократа, смутившись, хотели уйти, но Сократ их удержал и, выждав, пока Кстантиппа вернется в дом, где заревел Менексен, сказал:
— Ну а если бы к нам на стол влетела курица и произвела переполох, разве мы бы стали волноваться?
Гости рассмеялись, Сократ же, принеся из кладовки амфору с самодельным вином, кружки и блюдо с оливками и виноградом, усадил гостей за стол, стоявший под тутовым деревом, и наполнил кружки. И, отпив вина, Аполлодор заметил: