Читать «Халкидонский догмат. Повесть» онлайн - страница 30

Официанты расступились, давая дорогу стражам порядка. Я поднялся с пола. Присмиревший Аверьянов смотрел на стоявших вокруг с немым укором и словно призывал всех взглядом к действиям: «Господа товарищи, чего же вы стоите? Теперь ваша очередь меня мутузить!»

Судя по воинственному виду полицейских, нас следовало немедленно скрутить в узел. Однако обошлось без применения силы.

Мы стояли с понурыми лицами, руки по швам, ни дать ни взять подравшиеся недоросли. Да и можно ли тут было разобраться, кто зачинщик, а кто жертва бесчинств?

Нас подтолкнули к выходу. Лицо Аверьянова исказилось. Он судорожно вздрагивал при каждом прикосновении к нему, будто его ошпаривали кипятком, и затравленно бегал глазами по сторонам. У меня даже промелькнула мысль, не высматривает ли он удобную лазейку, чтобы рвануть в сторону и дать деру. Я не мог прийти в себя от пережитого волнения и старался поточнее выполнять все требования полицейских ― из опасения, что любой неосторожный жест, чего доброго, будет не так истолкован, и тогда нам обоим достанется еще и дубинкой по ребрам.

Темный ночной тротуар, на который нас вытолкали как спьяну подравшуюся шпану, был мокрым от прошедшего недавно дождя. Свежий воздух и безлюдная улица казались спасением от только что пережитого позора. Проезжую часть преграждал полицейский микроавтобус. Его боковая дверь была открыта. Один из полицейских жестом приказал нам лезть вовнутрь.

Аверьянов замешкался. В тот же миг на улице показался Мустафа. Подойдя ближе, он протянул Аверьянову его бумажник, видимо, вывалившийся у него из кармана в разгар свалки. Взяв бумажник, Аверьянов извлек несколько купюр по сто евро каждая и протянул эту кипу денег Мустафе.

Тот заводил перед лицом растопыренными пятернями, но деньги всё-таки взял.

— Всё нормально! О’кей… О’кей… ― твердил араб.

Нас вновь пригласили в микроавтобус.

Аверьянов заглянул в распахнутую дверцу, затем повернулся ко мне, что-то злобно промычал и снова полез на меня с кулаками.

На этот раз полицейские его скрутили, надели на него наручники и уже согнутого в три погибели втолкали в микроавтобус. Мне же было предложено пройти к легковой полицейской машине с включенными мигалками, которая стояла впереди…

Я даже не успел толком разобраться, куда именно нас привезли. Молодой атлетического сложения офицер, которому нас сдали в участке для дальнейшей процедуры, был одет в штатское, джинсы, черный свитер, обтягивающие его крепкие бицепсы. Мы оказались в безликом сером помещении. Нас усадили в разные углы. Трое полицейских в форме остались дежурить у входа.

Офицер в штатском, время от времени бросая на нас с Аверьяновым вопросительные взгляды, что-то долго изучал на своем мониторе, затем листал загранпаспорт Аверьянова и внимательно разглядывал мое французское удостоверение личности.

Аверьянов лунатично глазел в потолок и странновато, как невменяемый, покачивался. Растрепанный, с торчащими в разные стороны прядями волос, без пуговиц на рубашке, в разодранном пиджаке, с красным, лоснящимся от испарины лицом, он производил невыносимо жалкое впечатление ― казался не просто подвыпившим, а ненормальным. И хотя сердце у меня разрывалось на части от сочувствия к нему, искать примирения в столь официальной обстановке я был не готов. С каких слов начать объяснения? Какими доводами привести беднягу в чувство? Всё казалось бессмысленным, безнадежно нелепым.