Читать «Нарышкины, или Строптивая фрейлина» онлайн - страница 122

В любом случае, я не могла допустить позора моего дома, моего мужа, моего сына, а потому нам с Саввой все же приходилось иногда расставаться, и каждый раз мы прощались словно бы навеки, и каждый раз встречались словно бы впервые…

Так шли дни, и вот наконец наступил декабрь 1837 года, когда случилась страшная трагедия в жизни моей и Саввы. Странным образом наше горе совпало с ужасным пожаром, который в эти же самые дни приключился в Зимнем дворце и почти погубил это прекрасное, величавое здание, бывшее главным украшением Петербурга.

И хоть я положила себе вспоминать в этих записках лишь свою жизнь, не могу удержаться и не описать тот день, когда горел Зимний!

Мы с мужем были в театре – в присутствии царской семьи танцевала Тальони. По слухам, пожар начался как раз в то мгновение, когда в спектакле «Бог и баядерка» героиня бросилась в огонь в надежде, что ее спасет языческое божество, и патриарх Филарет, который был весьма недоволен гастролями «плясавицы», немало вещал потом с амвона о дурном предзнаменовании.

В этот день в лаборатории домашней царской аптеки готовили какой-то состав, и, как рассказывают, лопнул котел, отчего весь химический состав взметнулся в трубу. Там загорелась сажа, и огонь повалил из трубы. Мужики, бывшие в аптеке в работе, намочили рогожи и заткнули ими трубу, чтобы утушить сажу, которая через некоторое время снова вспыхнула, а так как ей некуда было прорваться, то труба лопнула и стена загорелась.

И вот в последнем акте вызывают государя из ложи, вслед за ним выходят наследник и великий князь Михаил Павлович, и им тайно сообщают страшное известие о пожаре! Но, как ни скрывали весть, она облетела театр, и все, кто мог, собрались и поехали или пошли ко дворцу.

Оцепление уже стояло вокруг пылающего здания, никого и близко не подпускали, но мы издали наблюдали ужасную картину во всей ее дьявольской и губительной силе и были ослеплены ею. Из всех окон рвалось и вздымалось к небу пламя и черные столбы дыма. Небо словно бы тоже горело, такого было оно страшного мутно-оранжевого цвета. Потом рассказывали, что зарево над Зимним видели крестьяне окрестных деревень и путники на дорогах за 50–70 верст от столицы. Чудилось, извергался Везувий. Дворцовая площадь, Главный штаб и все окрестности были буквально залиты светом… И несколько тысяч человек, здесь собравшихся, стояли недвижимо, с непокрытыми головами, несмотря на довольно сильный мороз. Некоторые крестились, но все молчали, и это поражало, это потрясало до самой глубины души.