Читать «История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.» онлайн - страница 359

Среди корейских торговцев первенствующую роль продолжали играть объединенные в одну общекорейскую гильдию бродячие купцы — побусаны. Гильдия это жестко контролировалась правительственным Коммерческим управлением (Сангигук), а практически — кланом Минов, обогащавшимся на поступавших от побусанов налогах и использовавшим хорошо организованных торговцев для расправ с политическими противниками. Монополия гильдии побусанов на межрегиональную розничную торговлю являлась одним из препятствий для развития раннего капитализма в Корее. Стремясь обогатиться на налоговых поступлениях от монополистов, правительство попыталось передать монопольные права на оптовую торговлю в открытых портах группе из 25 «официально лицензированных оптовиков» (кэкчу), но протесты иностранных купцов, использовавших в качестве посредников-компрадоров целый ряд других фирм, сорвали эту меру. В целом, беззащитность корейских предпринимателей перед коррупцией и административным произволом не давала развиваться в стране более передовым формам коммерции. Так, несмотря на официальное разрешение, корейские торговцы, не уверенные в безопасности своих капиталов, вплоть до самого конца XIX в. не образовывали акционерных обществ. Многие торговцы считали положение компрадора при иностранной фирме, защищенной правом экстерриториальности, более безопасным и надежным, чем самостоятельный бизнес.

После подавления акции Ким Оккюна Коджон и его окружение оказались практически на положении заложников у китайских военных и дипломатов. Юань Шикай, в эйфории после своей «героической победы над мятежниками», даже всерьез предлагал Ли Хунчжану поставить корейскую администрацию под прямой повседневный контроль китайских чиновников помимо корейского двора, т. е. на практике свести Корею к положению рядовой китайской провинции. Хотя это предложение и не было принято, поведение китайских представителей было само по себе явным вызовом государственной самостоятельности Кореи. Это, а также опасения по поводу возможного развязывания японо-китайской войны на корейской территории, побудили Коджона искать «третью силу», способную защитить Корею как от китайского гегемонизма, так и от угрозы японской экспансии. Ближайший советник Коджона Мёллендорф начал, с одобрения корейского государя, искать контакты с российскими дипломатами в Японии, зондируя почву по поводу возможности взятия Россией Кореи под защиту. Имелась в виду прежде всего защита от агрессивных посягательств со стороны Китая и Японии, а в качестве конкретных мер предлагалась присылка российских офицеров для обучения корейской армии. Учитывая резко отрицательную позицию как Китая, так и прокитайски настроенных умеренных реформаторов по отношению к любым попыткам укрепить самостоятельность Кореи через прямые связи с западными странами, все переговоры велись Мёллендорфом, его помощниками и лично Коджоном в строгой тайне даже от верхушки корейского чиновничества. Однако смутные слухи об авансах Коджона в сторону России, в сочетании с желанием закрепиться на Корейском полуострове на случай «большой войны» против России в ситуации обострившегося колониального соперничества с царизмом в Центральной Азии, заставили напрямую вмешаться в корейские дела и главного иностранного покровителя цинского режима — Великобританию. 1 марта 1885 г. британский флот — не уведомив корейский двор, но заручившись неофициальным одобрением Ли Хунчжана, — оккупировал небольшой остров Комундо (порт Гамильтон) у южного побережья Кореи, с намерением сделать его важной военно-морской базой для нападений на Владивосток и Петропавловск-Камчатский. Протесты корейских властей не приносили никакого успеха: англичане, с согласия Ли Хунчжана, предлагали в ответ арендовать или купить у Кореи незаконно захваченный ими остров. Ситуацию осложнило то, что прокитайски настроенный умеренный реформатор Ким Юнсик разгласил попавшие в его руки документы о корейско-российских переговорах по поводу присылки военных инструкторов. Гнев Ли Хунчжана заставил корейцев отправить в отставку Мёллендорфа, после чего Юань Шикаю были даны полномочия «генерального резидента» (октябрь 1885 г.). Под прямой контроль цинских чиновников подпал главный источник валютного дохода для корейского двора — морская таможня. Цинские власти контролировали и телеграфные линии, связавшие Сеул с Инчхоном и северной границей Кореи (телеграфные коды для корейского языка даже не разрабатывались). Юань Шикай присвоил себе право определять основные направления не только внешней, но и внутренней политики Кореи, и даже составлял список чиновников, «желательных» для назначения на ключевые должности. Фактически без его одобрения не принималось ни одно сколько-нибудь значимое решение. «Независимость» Кореи была сведена к автономии во второстепенных вопросах. Во многих отношениях положение Кореи под китайским контролем мало отличалось от положения протекторатов европейских колониальных держав в Африке и Азии.