Читать «История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.» онлайн - страница 278

Несколько ниже по уровню стояли мелкие канцеляристы (сори) сеульских учреждений, к экзаменам на чин не допускавшиеся и имевшие право лишь на низшие ранги и должности: в лучшем случае, после нескольких десятилетий образцовой службы, они могли рассчитывать на 6–7 ранг и должность начальника незначительной почтовой станции. Еще ниже их по положению были «местные чиновники» (хянни) в провинции, фиксированного жалованья не получавшие, жившие на нерегулярные поборы с населения и находившиеся под двойным контролем: местного правителя и ассамблей юхянсо. Одним из немногих путей вертикальной социальной мобильности для физически подготовленных хянни могла быть сдача экзаменов на военный чин, формально дававший янбанский статус (хотя в реальности неродовитый военный янбан обычно не имел шансов ни на значительную гражданскую должность, ни на равноправное общение с «настоящими» янбанами). По определенным признакам — высокий образовательный уровень, экономические возможности, широкий кругозор, «полупривилегированное» социальное положение и т. д. — какая-то часть сеульских чунъинов сопоставима с городским патрициатом позднесредневековой Европы, но с одним важным отличием: как низшая бюрократическая прослойка, чунъины не могли претендовать на самоуправление и не представляли собой самостоятельной социально-политической силы. В жестких рамках сословной структуры, богатство и образование сами по себе, без сословных прав на высшие должности, не могли дать ни власти, ни влияния.

Основную массу населения составляли лично свободные простолюдины (янмин, янины), большинство из которых было крестьянами (нонмин). Прогресс в аграрной технологией и направленная против поземельной олигархии политика основателя Чосонской династии способствовали повышению жизненного уровня крестьянства. Более ²/₃ крестьян владели к середине XV в. участками, хотя бы и небольшими. Если безземельные крестьяне вынуждены были арендовать янбанские поля и расплачиваться за это, как и во времена Корё, половиной урожая, крестьяне-землевладельцы платили лишь небольшой поземельный налог государству. Базовая налоговая ставка составляла 10 % урожая, но конкретный уровень налога варьировался в зависимости от качества и плодородия земли, а также урожайности каждого года. Тяжелее поземельного налога были подати натурой, раскладывавшиеся обычно не подворно, а на уезд или село как целое. В качестве податей двор часто требовал не производившиеся в данной области изделия, что делало неизбежным обращение к услугам откупщиков (конин), приобретавших и поставлявших необходимый продукт на свои средства, но потом — обычно в сговоре с коррумпированным чиновничеством — взимавших с крестьян двойную или тройную плату за свои услуги. Другими источниками обогащения для лихоимцев были «военный налог» (плата полотном за освобождение от действительной военной службы) и «возвратная ссуда» зерном (хванджа). Кроме того, тяжелым бременем для крестьян являлись трудовые повинности, формально ограниченные шестью днями в году, но на практике часто продолжавшиеся значительно дольше, ибо коррумпированные чиновники не упускали случая использовать неоплачиваемый труд в собственных интересах.