Читать «История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.» онлайн - страница 259

Глупа душа моя — глупы мои дела! Средь пиков горных в облаках её я ожидаю, И шум опавшего листа меня тревожит…

Личные чувства оказывались второстепенными на фоне «горных», «облачных» высот конфуцианских понятий о долге.

Последователем Ли Онджока был Ли Хван (литературный псевдоним — Тхвеге; 1501–1570), крупнейший представитель философии ли в Корее. Родившись в чиновничьей семье уезда Андон (провинция Северный Кёнсан), Ли Хван с ранних лет посвятил себя ученым занятиям, столь напряженным, что уже к двадцати годам он страдал от хронического расстройства желудка и плохого зрения. Успешно сдав экзамены, Ли Хван более тридцати лет находился на службе, к концу жизни получив самые почетные для конфуцианца должности — директора Управления Литературы (Хонмунгван) и ректора Государственного Университета (Сонгюнгван). Однако, следуя своим убеждениям, ученый стремился служить в провинции. Там, борясь с коррупцией, он мог принести пользу народу. Мечтой жизни Ли Хвана было, уйдя со службы, заняться воспитанием учеников и «исправлением нравов» в родной округе, что он смог осуществить лишь в конце 1550-х гг., основав на родине школу-академию (совон), с 1574 г. расширенную, получившую наименование Тосан и вскоре ставшую признанным центром корейского неоконфуцианства. Отдавая себя всего воспитанию многочисленных учеников (многие из которых играли потом ведущие роли в политической жизни), Ли Хван не прекращал преподавания даже за месяц до смерти, уже будучи тяжело больным. Авторитет Ли Хвана в округе был непререкаем.

В философии Ли Хван следовал линии Чжу Си (его часто называли «корейским Чжу Си»), провозглашая познание принципа ли целью человеческого бытия. Путем осуществления ли в общественной жизни было, по мысли Ли Хвана, точное соблюдение ритуально-этических норм (кит. ли, кор. йе) возможное лишь при воспитании внутренней установки на «уважение» (кён) к объективной реальности (природе, окружающим людям). Те же требования — даже в более жесткой форме — Ли Хван предъявлял и государю, считая идеальной формой правления «просвещенную конфуцианскую монархию», управляющуюся в согласии с идеалами и пожеланиями саримов. Идеям Ли Хвана, оказавшим впоследствии влияние на японскую неоконфуцианскую мысль XVII–XIX вв., была свойственна нетерпимость к инакомыслию, характерная, впрочем, для канонического чжусианства вообще. Не только буддизм или даосизм, но даже неортодоксальные интерпретации конфуцианства (скажем, популярное в минском Китае учение Ван Янмина) безоговорочно отвергались как «ересь». Позднесредневековый догматизм неоконфуцианской мысли, помноженный на нежелание саримов делиться престижем и влиянием, сыграл впоследствии отрицательную роль в социальном и духовном развитии Кореи.