Читать «История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.» онлайн - страница 244

После долгих переговоров, часто на грани конфликта, золотая печать и текст инвеституры были официально посланы в Корею в 1401 г. Это сыграло большую роль и в легитимизации новой династии внутри страны: господствовавшая идеология рассматривала китайского императора как «Сына Неба», и правитель «окраинного государства», не имевший китайской инвеституры, был, с точки зрения образованных корейцев, узурпатором. Другим элементом утверждения легитимности новой династии было основание новой столицы: Кэсон, центр старой корёской аристократии, был слишком тесно связан с памятью о прошлом. В результате долгих поисков с использованием популярных в то время геомантических методов выбор в 1394 г. был сделан на центре уезда Ханян в долине реки Ханган, считавшейся еще в древности стратегически важным районом. Уже в 1395 г. силами мобилизованных крестьян и буддийских монахов в новой столице были построены наиболее важные с конфуцианской точки зрения ритуальные сооружения — Храм Государевых Предков (Чонмё) Храм Земли и Злаков (Саджик), государев дворец. В следующем году новая столица была обнесена крепостной стеной. С 1398 г. двор на некоторое время вернулся в Кэсон, но с 1405 г. вновь обосновался в новой столице, где и находился до самого конца династии. Современники официально именовали новую столицу Ханян, или Хансон, но в просторечье она называлась просто «Соуль» — «столица». Столица Южной Кореи, находящаяся на том же месте, именуется этим словом и по сей день (в русском языке — Сеул, в европейских языках — Seoul).

Придя к власти, Ли Сонге, следуя традиционным дальневосточным прецедентам, вознаградил особыми титулами (включавшими титулование консин — «заслуженный сановник»), землей (наследуемой) и рабами группу преданных новому правящему дому сторонников (более 2 тыс. человек). В их число входили не только продвигавшие нового правителя к власти неоконфуцианские чиновники-ученые (такие, как Чон Доджон), но и множество безвестных офицеров из дружин Ли Сонге и его сыновей. Разнородная как по происхождению, так и по социальному и политическому положению группа «заслуженных сановников» должна была, по замыслу Ли Сонге, стать лояльным «ядром» янбанского сословия. Другим способом укрепления молодой монархии была политика ограничений и регламентации по отношению к одному из крупнейших землевладельцев — буддийской церкви. Сам Ли Сонге (как и большинство корёсцев) был верующим буддистом, жертвовал деньги на постройку пагод и прислушивался к советам своего духовного учителя (с титулом ванса — «государев наставник») Мухака (1327–1405), известного также как специалист по геомантии (он сыграл решающую роль в выборе места для новой столицы). Но личные симпатии не помешали новому монарху отнять у монастырей освобождения от налогов и повинностей, перейти от регистрации монахов к продаже (за высокую цену) разрешений на поступление в монастыри (точхоп) и начать борьбу против не признанных официально простонародных буддийских культов (с точки зрения конфуцианцев, разорительных для налогоплательщиков). Жесткая политика по отношению к буддийским храмам была продолжена и наследниками Ли Сонге. Другим элементом неоконфуцианской политики было создание в 1395 г. Управления по Упорядочению Дел Рабов (Ноби Пёнджон Тогам). Это учреждение рассматривало жалобы на несправедливое порабощение свободных «сильными домами» и монастырями, возвращая свободу тем, на кого не было должным образом составленных владельческих документов.