Читать «История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.» онлайн - страница 117

Другим элементом танской буддийской жизни, пришедшимся по нраву Чаджану и его дворцовым покровителям, была униформная монашеская дисциплина китайской сангхи. Поведение китайских монахов подчинялось строгим дисциплинарным правилам винаи, что повышало авторитет буддийской общины и покровительствующей ей государственной власти, а заодно и сводило на нет возможности для антиправительственных выступлений под буддийскими лозунгами. Наконец, видя, как понизился статус буддийских монахов в Китае по сравнению с суйскими временами (танский двор во многих случаях предпочитал покровительствовать даосам), Чаджан усвоил важный урок. Чтобы пользоваться государственными ресурсами, сангха должна активно сотрудничать с государственной властью, оказывать правящим кругам услуги в культово-идеологической области и тем сделать себя незаменимым элементом существующей политико-социальной системы. Именно теснейшая связь с «текущей» политикой стала важнейшим элементом буддизма Чаджана и его многочисленных последователей.

Возвратившись в Силла с множеством сутр и буддийских культовых предметов, Чаджан, назначенный «Великим Начальником над монахами в государстве» (тэгуктхон) ретиво принялся ставить религию на службу государственной политике. В 645 г., в связи с заключением союза с Тан и началом «тотальной» войны против Пэкче и Когурё, Чаджан предложил поставить в центральном государственном храме Хваннёнса (Божественного Дракона) громадную девятиэтажную пагоду. За образец он хотел взять подобные монументальные сооружения в суйских столичных храмах. По мнению Чаджана, это должно было обеспечить Силла магическое покровительство «божественных сил» и облегчить завоевание пэкческих и когурёских земель, а также защитить страну от возможных японских атак с тыла. Предложение Чаджана было, при активной поддержке группы Юсина-Чхунчху, принято Советом Знати. Пагоду строили силами мобилизованных силласких крестьян, под руководством приглашенного из Пэкче архитектора Абиджи (что должно было символизировать объединительные амбиции силласцев). Громадное сооружение (высотой 70–80 метров) доминировало теперь над столицей, внушая ее обитателям трепет перед могуществом государственной власти.

Чаджан официально объявил также, что Силла кармически связана с буддами прошлого и настоящего. На месте храма Хваннёнса якобы проповедовал некогда, в незапамятные времена, будда Кашьяпа (одно из прошлых воплощений будды Шакьямуни), а горный массив Одэсан на севере страны — обиталище бодхисаттвы мудрости, Манджушри (один из главных героев Аватамсака-сутры). Пропаганда подобного рода была призвана обосновать силлаские претензии на объединение полуострова и оправдать бесконечные жертвы, приносившиеся подданными Силла на алтарь завоевательных амбиций правящей верхушки. Наконец, Чаджан возвел к югу от столицы новый монастырь, Тхондоса, сделав его центром дисциплинарной жизни силлаской сангхи. Именно здесь силлаские монахи обязаны были теперь принимать посвящение и приносить клятву в соблюдении монашеских заповедей.