Читать «Чисто партийное убийство» онлайн - страница 57

10 августа 1939 года Политбюро ЦК ВКП(б) постановило:

«1. Признать, что тов. Жемчужина проявила неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей, в силу чего в окружении тов. Жемчужиной оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа.

2. Признать необходимым провести тщательную проверку всех материалов, касающихся тов. Жемчужиной.

3. Предрешить освобождение тов. Жемчужиной от поста наркома рыбной промышленности. Провести эту меру в порядке постепенности.

4. Освободить тов. Жемчужину от поста наркома рыбной промышленности, поручив секретарям ЦК товарищам Андрееву и Жданову подыскать работу Жемчужиной».

Вряд ли стоит объяснять, что означало подобное решение в 1939 году. Представляется, что спасли Жемчужину положение ее мужа и его личные отношения со Сталиным. Тогда, до войны, Коба (это дореволюционная партийная кличка Сталина) еще не перешел грань, еще не был готов перенести репрессии на уровень председателя Совета Народных Комиссаров и членов его семьи.

Пока не был готов…

11 ноября 1939 года Жемчужина была утверждена начальником Главного управления текстильно-галантерейной промышленности наркомата легкой промышленности РСФСР. Это было явным понижением, а в феврале сорок первого, незадолго до начала войны, ее исключили из состава кандидатов в члены ЦК.

Похоже, арест оттянула начавшаяся война…

Понимала ли она тогда, что у Сталина есть еще и личный мотив недолюбливать Жемчужину? Ведь именно она последней общалась с женой Сталина — Надеждой Аллилуевой.

Тогда, вечером 7 ноября 1932 года, на квартире у Ворошилова в неформальной обстановке собрались все высшие руководители СССР с женами. Захмелев, Сталин позволил себе то, о чем жалел, наверное, потом всю жизнь. Он скатал комочек хлеба и бросил этот шарик в жену Александра Егорова — будущего маршала Советского Союза.

И сделал это на глазах у всех.

На Надежду Аллилуеву эта выходка мужа подействовала до такой степени, что, встав из-за стола, она ушла на улицу. Вместе с ней вышла и Жемчужина. Две женщины долго гуляли по ночному Кремлю.

О чем они говорили?

Возможно, о парикмахерше, к которой ходил в последнее время Сталин?

Может быть, и о ней.

Аллилуева была вне себя от ревности, предъявляла мужу все больше и больше претензий. Жемчужина слушала и, как могла, пыталась успокоить Надежду. Если бы она могла знать тогда, что именно в эту ночь, расставшись с ней, Надежда застрелится у себя в спальне!

Утром находившийся в шоке Сталин произнес две запоминающиеся фразы. Взяв в руки пистолет, сказал:

— И пистолетик-то игрушечный. — А затем вдруг добавил: — Я был плохим мужем, мне некогда было водить ее в кино.

Кто знает, не сказалась ли эта последняя прогулка с Надеждой Аллилуевой на последовавшем через семнадцать лет аресте Жемчужиной? Скорее всего, сказалась. Таких вещей Сталин не прощал, особенно в конце жизни.