Читать «Одиссея поневоле» онлайн - страница 8

После этого Каона просушила на солнце белую массу, а потом пошел в ход бурен — большая плошка, которую Каона поставила на раскаленные угли. Рассыпчатую кашицу она ловко кидала на бурен, а затем рогатой палочкой снимала горячие, снизу и сверху подрумянившиеся лепешки кассавы. Кассава, да еще теплая — объедение. А когда запиваешь ее отстоявшимся и уже не ядовитым соком юкки, зло снимает как рукой. А сок, чтобы изгнать из него дух погибели, надо долго кипятить, и при этом добрая половина его уходит в пар.

Алки, гуанаханийские собаки, юркие, маленькие, немые от рождения, — создания забавные, но бесполезные. Никто и никогда не берет их с собой на рыбную ловлю. Это известно всем, а между тем Буйя, рыжая сука-алка Каоны, увязалась в путь-дорогу, и отделаться от нее никак не удалось.

Каноэ было невелико — локтей шесть — восемь в длину. Дед Ягуа выдолбил его из ствола краснотелой каобы. Был этот дед большим затейником и украсил свое каноэ всякими резными фигурами. На носу сидела деревянная игуана, а на корме угнездилась шестикрылая птица с громадным клювом. Отличное каноэ сработал дед Ягуа, давно уже переселившийся в Страну Вечных Теней.

Гребки с плоской лопастью и длинным веретеном лежали на песке. Никому и в голову не приходило их прятать — воров на Гуанахани не было.

Главную, и притом живую, рыболовную принадлежность Ягуа принес с собой. Это была рыба-прилипала, толстая уродина с губастой пастью. Называлась она гуаиканом. Она нервно била хвостом, пытаясь вырвать его из тесной петли, к которой была привязана длинная и тонкая леска — крученая нить из крепкого волокна кабуйи.

Ягуа перенес в каноэ сперва лохань с гуаиканом, а затем Каону. Буйю он, разумеется, оставил на берегу. Но не тут-то было. Прежде чем Ягуа успел оттолкнуться от берега, псица-алка одним прыжком перемахнула в каноэ. Ягуа схватил ее за загривок.

— Что хочет делать хозяин моей души? — проворковала Каона.

— Вышвырнуть вон алку, — сердито ответил Ягуа, поднимая собаку в воздух.

— Отрада моего сердца, не делай этого. Не обижай любимую собаку нашего старшего сына.

— Старшего сына? — удивленно спросил Ягуа. — С каких пор у нас появились сыновья?

— Пока их нет, но они будут. Обязательно. — Каона потерлась о плечо хозяина души, и он отпустил алкин загривок.

В каноэ четверым — рыбе, собаке, Каоне и Ягуа — было тесно, и девушка решила разгрузить лодку. Она выбросила на берег удилища, сеть и острогу, лежавшие на дне, и схватилась было за каменный топор, но тут Ягуа взбунтовался:

— Оставь топор, — сказал он. — Этот топор — мой друг.

Неодушевленные друзья — куклы из хлопковых оческов, старые гребни, беззубая тёрка-гуайо — были и у Каоны. И она ласково погладила топорище, а затем положила у своих ног предмет, который был другом Ягуа.

И вот каноэ в открытом море, осталась позади Бухта Четырех Ветров, и соленый ветер дует в корму.

Ягуа в большом волнении. Ведь в сущности пригласил он Каону не ради рыбной ловли. Спору нет, охота с гуаиканом — дело занятное, но не в охоте суть. Каона должна поглядеть на великое изобретение племянника касика Гуабины. Оно стояло на борту бок о бок с деревянной игуаной. Это было круглое бревнышко, уложенное на короткие стойки. Справа у бревнышка была рукоятка. Ворот, обыкновенный ворот изобрел Ягуа.