Читать «Одиссея поневоле» онлайн - страница 6

Яков Михайлович Свет

Шел шестьдесят пятый день плавания. Адмирал полагал, что западный путь к Азии («материковой земле») и к острову Сипанго (Японии) совсем короткий (750 лиг) и что вот-вот откроются желанные берега Азии. У Мартина Алонсо Пинсона была какая-то таинственная карта (много лет спустя его сын утверждал, будто отец приобрел ее в Риме в 1491 году), и на ней наряду с Сипанго были показаны какие-то мифические острова. Должно быть, к одному из таких островов он и советовал взять курс.

До Гуанахани оставалась 181 лига.

Ягуа, любимый племянник Гуабины, проснулся на рассвете от истошного крика попугаев. Птичий совет шел не так мирно, как вчерашнее собрание старейшин. Свесив ноги за борт гамака, Ягуа долго высматривал касика взбесившейся стаи. Этого наглого, жирного попугая, кривого на левый глаз, Ягуа знал хорошо. Однако желто-зеленый вождь либо скрылся в густой кроне старой сейбы, либо отлучился по своим птичьим делам.

Селение еще спало, и Ягуа занялся своим туалетом. Собственно говоря, никаких принадлежностей туалета у него не было. Себу — роскошный пояс из хлопчатой ткани, разукрашенный рыбьей чешуей, разноцветными камешками и осколками раковин, — Ягуа носил лишь по великим праздникам. А в прочих видах одежды он не нуждался. Только женщины, да и то замужние, носили широкие передники.

Но вот волосы требовали ухода. Прежде всего их надо было начесать на лоб зубастым гребнем и смазать черепаховым жиром, а длинную прядь — ее отращивали годами — забросить на затылок. Затем надлежало украсить волосы перьями — белыми, красными и зелеными. Дело это непростое. В волосах, прямых и скользких от обильной смазки, перьям трудно удержаться. Поэтому их втыкают в край широкой повязки, а повязку на затылке скрепляют костяной шпилькой. Повязку же надо непременно пропустить под волосы.

Волосы на голове — великая гордость, но щетинку на щеках и подбородке удалять нужно во что бы ни стало. А это занятие очень неприятное. Раковина, хоть край ее и острый, норовит оставить о себе память, так что всегда то под носом, то на скулах появляются противные царапины.

У Ягуа было дивное ожерелье из рыбьих косточек и обломков черепашьего панциря. Были у него и украшения для носа: маленькие золотые палочки; в крыльях носа для них когда-то сделали проколы, и вставить туда эти палочки было легче легкого. Золотые палочки здешние люди приобретали где-то на соседних островах, а туда их привозили с очень большой земли Кубы, которая находилась на самом краю света. Золота на Гуанахани не было, не было и гуанина. Гуанин легче золота, и цвет у него приятный, и его много у карибов. Говорят, что длинноволосые варят в каких-то сосудах золото и медь, золота кладут мало, меди гораздо больше, и получают таким образом этот самый гуанин.

Слов нет, палочки или серьги, золотые или гуаниновые, украшения хоть куда. Но Ягуа вряд ли променял бы праздничное украшение из собачьих зубов даже на десяток золотых палочек. Да и где найдется простак, способный отдать связку отборных собачьих клыков за желтые побрякушки?