Читать «Одиссея поневоле» онлайн - страница 115

Строго-настрого запрещалось Гуаяре всякое общение с Диего. «Или я, или он» — так сказала вторая Каона, а слово ее — закон. Однако тайком великий жрец встречался со своим бывшим учеником. О чем они говорили, ведомо было лишь духам, и только они знали, что Гуаяра поил Диеговы стрелы смертоносным ядом, плел тетиву для луков и таскал юкку и сушеные плоды в какие-то пещеры.

Гуабина поседел, годы согнули его спину. Много раз расспрашивал он Диего о бледнолицых и о Стране Восхода — Кастилии. Нельзя передать даже самому близкому родичу свои глаза и свои уши: не все, далеко не все понимал Гуабина, слушая Диего. Да и как понять непонятное. Зачем, скажем, поклоняются бледнолицые мертвому богу Христу, почему они так непоседливы и суетливы, так коварны и злобны. Всего у них вдоволь, но по какой-то причине они воюют со своими соседями и нет мира у них дома. Богу строят они канеи величиной с гору, в этих канеях поклоняются каменным земи. Их касики живут в огромных бохио, и в них топчется множество бездельников, которые не сеют и не собирают жатву, не ловят рыбу и не строят хижины, но зато едят и пьют за пятерых.

Да, прав был мудрый Гуабина, когда много лет назад сказал:

— Вчерашний день не вернется. Беда, большая беда неотвратима.

А племяннику отвечал так:

— Реку не повернешь вспять, сейбу не заставишь расти вверх корнем. Чему быть, тому быть, но тебе я не помеха.

Не помеха. И на том спасибо, а все же не ко времени нынче вожди мирного нрава. Жаль, ушел в Страну Вечных Теней касик из Бухты Игуаны, он-то понимал, что связка макан куда крепче беззащитной тростинки.

Диего давно уже покинул большое бохио Гуабины. Он зажил своим домом, его каней стоял на берегу Бухты Четырех Ветров. Первенец был пареньком хоть куда, рос он быстрее мамей-деревца, плавал как рыба-гуаикан, из лука стрелял метко, отца понимал с полуслова.

Досадно, но духи больше не посылали Диего и Каоне Первой сыновей. Подрастали две дочери, одной минуло шесть, другой пять лет, и обе пошли в мать, красотой их небо не обидело.

Маленькое войско обучалось ратному делу на песчаном берегу неподалеку от канея. Друзья Диего, младший внук старого Гуакана и некто Гуаскар, родич покойного касика из Бухты Игуаны, ходили в капитанах, чины были у них кастильские.

Часто с вершины высокой сейбы Диего и его капитаны обозревали окрестности. Все тихо, все спокойно, уж не наваждением ли были белокрылые корабли Сеньорадмирала?

Подкралась осень. Море сердито урчало у белых рифов, оно, как и прежде, было пустынно. И никто на Острове Людей не знал, что 28 октября 1507 года каравелла «Пять ран христовых» вышла из Сан-Доминго и взяла курс на север. В кормовой рубке пили отвальную пайщики лукайского предприятия. Первую чарку осушил глава компании — кавалер с черной повязкой на левом глазу.

Ранним утром Ягуа, сын Диего, вышел на берег. Вчера пронесся над островом ураган, Большая Соленая Вода еще не угомонилась, на дальние рифы набегали высокие волны, там и здесь вскипали пенные гребни. Солнце нехотя поднималось за спиной Ягуа, глаза оно не слепило, все на Соленой Воде было видно далеко вокруг. Кастильскую розу ветров Ягуа знал назубок. Юг, юг, четверть румба к юго-западу, юго-юго-запад, в той стороне лежат Акульи камни, и далеко за ними Ягуа приметил большую белую птицу. Должно быть, летела она на северо-северо-восток, летела не слишком быстро. И, только пристально вглядевшись в зыбкую даль, Ягуа сообразил: не птица это, а парус. К Острову Людей шел белокрылый корабль.