Читать «Всемирный следопыт, 1928 № 10» онлайн - страница 55

Пахнул морозный ветер с океана. Медленно, нехотя побрел я на стоянку. Почувствовав жажду, я взял бутыль с водой и неловкими, как бы окаменевшими, пальцами начал вытаскивать пробку. Внезапно бутыль выскочила у меня из рук и разбилась. Не стало даже хорошей воды…

Нечего и говорить, что я провел ужасную ночь. Как только стало светать, я побежал на берег посмотреть, не едут ли товарищи. Однако никого не было…

Настало утро, ясное и сверкающее. С тяжелым сердцем сидел я на стоянке, любовно перебирая обмытые черепки, каменные орудия, глядел на записи дневника и думал: «А нужны ли теперь мои находки? Если оставить открытыми, их развеет ветром, если же спрятать в укромное место, то кто их найдет?..

Трудность голодного пайка усугублялась бедой с разбитой четвертью. Пресная вода водоема оказалась до-нельзя прогнившей и, даже прокипяченая, вызвала сильную рвоту.

Работа не клеилась. Она потеряла всякий смысл» Чтобы чем-нибудь развлечься и не терзать себя загадкой «приедут — не приедут», я придумал себе занятие: сделал из бечевки петлю, окружил ею глубокую впадину в скале, положил туда кусочек хлеба, а сам с бечевкой залег за скалу. Вскоре парочка чаек, надоевшая мне своими жалобными воплями, закружилась над приманкой.

Схватить приманку налету было невозможно— впадина была чересчур глубока; птице приходилось опуститься на скалу и сунуть голову в отверстие впадины.

Прошло часа два, пока одна из чаек догадалась это сделать. Движение руки — и петля затянула шею птицы. Чайка отчаянно рванулась в воздух, но бечевка крепко ее держала. Яростно металась птица во все стороны и, наконец, как-то боком, как аэроплан, стремительно скользнула вниз.

Привязав птицу за ногу, я отпустил ее, чтобы другой конец бечевки прикрепить к кусту. Чайка в кровь исклевала мне руку.

Прежде всего надо было отыскать чайке пищу. Я отправился на поиски червяков, гусениц, мух. За этим занятием у меня прошел весь день.

К вечеру, на мое счастье, пошел дождь. Устроив из брезента лузана нечто в роде подноса, я собрал довольно много воды.

Следующие сутки не принесли ничего нового; лишь уменьшился и без того скудный запас пищи. Чайка и ее пропитание, а главным образом опыты и наблюдения над ней, поглощали все мое внимание.

Новые сутки. Я лежал, забившись во мху, дремал и грезил. Отрывки мыслей, воспоминаний… Пронзительно кричали две прилетевших чайки, глядя на мою пленницу, затем и они исчезли…

Было так тихо, что временами казалось, что кругом не было жизни. Мелькала мысль: «Быть может, и сам я уже ушел от жизни…»

Отпущенная на волю чайка (собирать ей пищу было слишком утомительно) мгновенно исчезла, и больше ни одна из этих красивых, но крикливых птиц не прилетала…

Счет времени был потерян… На пятый день неожиданно раздался заглушенный звук знакомого свистка, за ним — второй, третий… Моя рука автоматически схватилась за свисток. Я свистнул.

Только через минуту, глядя на свою руку со свистком, я попытался сообразить, зачем свистел. Мысль, что на острове кто-то может свистеть, показалась мне нелепой и безумной, настолько я привык за эти мучительные дни думать, что, кроме меня, нет никого вокруг.