Читать «Всемирный следопыт, 1928 № 10» онлайн - страница 33
Ричард Коннель
За эти месяцы Джонни близко изучил и полюбил доверившихся ему зверей.
* * *
Перед тем, как отправиться в путь, Джонни в последний раз взобрался на статую и посмотрел вниз, на долину. Там паслось лишь несколько антилоп. Молодой зверолов троекратно пронзительно свистнул. На его зов вокруг статуи собралась стая собак. Когда он спустился к подножию статуи и двинулся в путь, собаки долго провожали своего хозяина…
ЗА БАЙКАЛЬСКИМ ОМУЛЕМ
V. В лагере рыбаков.
Ласково встретил нас древний Байкал, когда мы с Панфилом выбрались из узкой речной протоки «Игнатихи» на светлый простор великого озера. На западе в утренней дымке неопределенно вырисовывались прозрачные бледно-розовые горы. На севере чуть заметно серелась тонкая полоска плоского луга с высокими стогами сена, которые как будто торчали прямо из воды. На востоке, за близким болотистым берегом, поднималась холмистая гряда, поросшая древним черным лесом, и далеко за нею высились снежные вершины фиолетовых гор Хамар-Дабана. На юг Байкалу не было конца, и его чистые воды сливались с небесами. Трудно было сказать, где здесь кончалась вода и где начиналось небо. Здесь видна была только Бода, только небо — «славное море, священный Байкал!»
Радостно было вырваться сюда из тесных извилистых протоков мутной реки Селенги.
Утренняя прохлада бодрила. Вкусно пахло водой. Охватывала радость жизни. Я чувствовал, точно сделался сильнее. Хотелось улыбаться. Появился небывалый прилив бодрости и энергии. Я пересел на весла, и казалось немыслимым, чтобы я мог устать, — так прекрасен был тихий Байкал. Прекрасна была его студеная вода, такая чистая, прозрачная, не то сапфировая, не то изумрудная.
Летели большие стаи громадных, неуклюжих черных бакланов. В стороне быстрыми черными точками мелькали дикие утки, проносившиеся над самой водой.
— Эй, парень, наладь ружье… убей баклана, — приставал ко мне Панфил. — Баклан — чорт, за смерть его тебе сорок грехов простится. Баклан омулей жрет; он всем хищникам хищник… Гляди, верных варнаков на Селенгу за омулями понесло… Бей, бей их… что сомневаешься!
Панфил совал мне в руки централку. Тяжело налетела стая кривоносых, громадных черных птиц. Я стрельнул мелкой картечью. Один из хищников на мгновенье задержался на воздухе и, кувыркаясь, шлепнулся в воду.
— Спасибо тебе… Спасибо, парень! Вот это — доброе дело, — ликовал Панфил.
Мы вытащили из воды убитую птицу. Она была черная с зеленоватым отливом, с длинным загнутым желтым клювом. Громадная пасть баклана свободно могла поглотить полуторафунтового омуля. Панфил достал нож и распорол птице живот.
— Смотри! — проговорил он и неистово начал трясти убитую птицу.
Из вспоротого бакланьего брюха посыпались в лодку окуни. Они были цельные, несмятые и непереваренные. Я насчитал шестнадцать окунечков; некоторые из них были довольно крупные.
Часа два шли мы вдоль берега на веслах, поминутно вспугивая дичь.
— Исток… — проговорил Панфил, указывая рукой по направлению к берегу.
