Читать «Флейта гамельнского крысолова» онлайн - страница 105

– Интересная вещица, не правда ли? – разливая по чашкам светлый дымящийся чай, проговорил священник.

К запаху ладана прибавился аромат трав, и Корниевский помимо воли шумно сглотнул.

– Насколько я могу судить, флейта довольно древняя. Похоже, век двенадцатый-тринадцатый, – смутившись, проговорил он, с жадностью принимаясь за травяной настой. – Откуда она у вас?

– Эту вещь много лет назад принес один поляк, он имел на руке особый знак – пентаграмму. Пришедший пожелал остаться в монастыре и жить на нашем острове в уединенном скиту, – передавая кружку Аркаше, проговорил игумен. Чай спящего Егорова священник поставил на край лавки, рядом с откинувшимся на стену энкавэдэшником. – Поляк принял православие и стал братом Сергием. Несчастный страдал многими немощами, и когда пришел его смертный час, передал мне эту вещицу и попросил сохранить в монастыре, никому не отдавая. Он уверял, что вещь эта нуждается в особенном радении и не должна попасть в чужие руки. С ней связана действительно серьезная история, говорить о которой я не имею права, ибо это – тайна исповеди.

– Если флейта так важна для вас, я могу дать заключение, что она – музейная ценность, и вещица не пойдет на переплавку, – понизив голос, проговорил историк.

– И что с ней станет?

– Полагаю, канет в запасниках. – Сотрудник музея дернул плечом. И, понизив голос, добавил: – Но хотя бы уцелеет.

– Было бы лучше, если бы флейта осталась в монастыре, – упрямо качнул головой священник.

Секунду помешкав, Корниевский неохотно протянул инструмент игумену, но только тот взял флейту в руки, как рядовой Егоров распахнул глаза, выхватил пистолет и, давая петуха, срывающимся голосом выкрикнул:

– Именем Советской власти! Сдохни, контра! – И, подражая своему кумиру – рябому майору, – выпустил две пули в отца Иллариона. Игумен обмяк и завалился на бок. Аркадий в ужасе зажмурился. Упавшую святыню Егоров небрежно поднял с пола и, бормоча себе под нос: – Думали, стервецы, я сплю и ничего не вижу? – бросил в мешок, где хранились уже описанные ценности.

Остаток ночи Аркадий провел в смятении и страхе, то и дело отрываясь от работы, чтобы краем глаза взглянуть на леденящее душу зрелище – сидящего напротив бездыханного игумена и лежащего в центре храма мертвого монашка. При свете догорающих свечей художнику казалось, что тела смердят, что они уже начали разлагаться и плавятся, растекаясь во все стороны, словно ртуть. Однако болезненное любопытство пересиливало брезгливость, и глаза сами косились в сторону мертвецов.

– Пристрелить бы вас всех, – время от времени с майорскими нотками в голосе говорил Егоров, поигрывая наганом в ожидании дерзкого ответа, и в любой момент готовясь выстрелить во взбунтовавшихся классовых врагов.

Однако научная часть экспедиции не поддавалась на провокации, молча делая свое дело. Свечи догорели, и серые лучи холодного солнца заглянули в высокие окна храма, давая скудный мертвенный свет, вполне пригодный для работы.

Когда последний оклад был описан и запечатлен в амбарной книге, сотрудник НКВД, сопя и ругаясь, но не выпуская нагана из рук, разложил сокровища по заранее припасенным мешкам так, чтобы их можно было в одиночку унести крепкому мужчине. Получилось четыре небольших, но довольно тяжелых мешка.