Читать «Босяцкие баллады» онлайн - страница 22

Таёжный Волк

Степной ковбой

Вдали слышны коня топоты: скачет с пыльными ветрами; вдали слышны поля ропоты, и прах подымается метрами… Виден там всадник молодой: на коне гнедом едет плавно, а под ремнем наган золотой; из кичевана вышел недавно… По степям пустым, по травам густым мчится одинокий ковбой, а копытами стучит конь вороной… Со взором резким и скоком дерзким мчится на смелый разбой, к месту спешит глухой стороной… По степям пустым, по травам густым канает до станции поезда, гонится за майданным товаром… Со взором резким и скоком дерзким вентает до жертвы наезда, гонится за приличным наваром… Там сонцем озарена долина, рядом на скале вран сидит; на всякий заряжена волына, но подлых ганцев не видит… Вентом вольным сице стал и бродит в родных берегах; сезон охоты норице настал, и находится в долгих бегах… Банки стирает он да вагоны: выпала ему опасная дорога; гады за ним делают погони, довели и до тюрьмы порога… Но стал газаном свободным и несходен с ганкой цепной; нет семьи да крова над ним: он одинокий жиган степной… По степям пустым, по травам густым мчится одинокий ковбой, а копытами стучит конь вороной… Со взором резким и скоком дерзким мчится на смелый разбой, к месту спешит глухой стороной… По степям пустым, по травам густым канает до станции поезда, гонится за майданным товаром… Со взором резким и скоком дерзким вентает до жертвы наезда, гонится за приличным наваром… Может и сегодня не сфартит: снова в капкан попадёт нога; может пулю в спину схватит, но смело жиган прёт на рога… Босяк до гибели не согнётся и не свалит из дикого места; может в пустыне и загнётся, оставив на земле свои реста…

Таёжный Волк, 04.2014

Вольный ветер

По дороге пыльной, с ветрягой сильной канает уркан в края родимые, впреди него дали невидимые; с махрой во скрице, с бородкой на лице канает зека без конвоя домой: так снова за лагерной брамой… Ворота зоны вахтой отначены: года златые вором заплачены; треплет ветер бродяги волоса, за плечами запретные полоса. Бросил он зековскую шаронку, обратился в родскую сторонку: наконец оказался на волюшке, снова шастает он по полюшке… Семерик свой вконец отчалил, из лагеря строгого он отвалил: не слышен гам подлячих псов, нету дверей запертых на засов. Не из за решета светит солнце, клопов не давит он на шконце; за урканом нет больше дозору, легавые не держат зека созору… У гопника немень кола и двора, и вдали никто не ожидает вора; синевой покрыт он всем телом и не завяжет с босяцким делом…

* * *

За спиной оставил он темницу, ветер вольный стегает по лицу; выскочил он с духом прежним, снова дышит воздухом свежим. Без цели глухою тропой бегает и вскоре на просторы он зекает: вдали жиган от градов и людей, где нету пошлых гадов и судей… Горит заря над широкой степью; птицы в вышине кружат цепью; гуляют на ветру зерна пшеницы; парят в небе облаков вереницы… Осени солнце над скалой висит, комонь к восходу вольно рысит; лындает вор по ковылям седым, бросает взоры за конем гнедым. На стогах сенца место занимает, голосам степной земли внимает, зрит голубей танцы под лучами: в небесной сини летают кучами… По дороге пыльной, с ветрягой сильной канает уркан в края родимые, впреди него дали невидимые; с махрой во скрице, с бородкой на лице канает зека без конвоя домой: так снова за лагерной брамой…

Таёжный Волк, 09.2014