Читать «Я дрался за Украину» онлайн - страница 128

Андрей Кузич («Остап») — станичный села Нижний Березов. Погиб 29 мая 1950 года

Источник: Яворівський фотоархів УПА — Львів: Сполом, 2005

После «Остапа» станичным стал Иван Дрогомирецкий, псевдо «Сорока». Он прятался, а его жена работала дояркой в колхозе и жила в доме у одного инвалида, который с фронта пришел. Говорили, что у него в доме возле порога стояла бадья с помоями, под ней шел вход в схрон, и «Сорока» там сидел. Позже люди говорили, что «Сорока» заболел, умер, и его ночью тайно похоронили — а правда это или нет, я не знаю. А сельской боевкой ОУН руководил «Славко» — его и «Лиска» в 1950 году взяли в плен и расстреляли в Киеве.

Гарнизон НКВД стоял в нашем селе — они себе ходили, куда им надо, а мы шли, куда нам надо. Но все это делалось тайно, никто о наших делах не знал. А тех, кто вредил нам — убирали.

А.И. — Вы принимали участие в таких акциях?

П.Ф. — Нет. Я даже оружия не имел. И боевых акций в самом селе проводили мало — я помню, что где-то в конце 40-х годов нападали на «стрибков», а в 1949 или 1950 году, то ли на Вербное воскресенье, то ли на Пасху убили офицера-энкаведиста.

Когда я пошел работать финагентом, то в селе некоторые говорили, что я комсомолец, а повстанцы приходили ко мне домой и смеялись: «Мы тебя знаем, а тут сказали, что ты комсомолец, что ты доносишь на наших людей». А я говорю: «Я от москалей прятался, а от вас не буду. Если я в чем-то виноват, то скажите — я никуда не скроюсь». Они меня знали, потому что вместе с молодыми я в школу ходил, а люди постарше знали моих родителей. И в селе некоторые знали, что я воевал в УПА, но никто не донес. А «стрибки» меня не знали, потому что из нашего села там не служил никто — были из Текучей, из Уторопов, из Яблонова.

Долго действовало подполье, но понемногу его уничтожили. Был тут в районе советский агент, доносчик, имел псевдо «Кузнец» — Ильницкий Николай, родом из Березова, служил в СБ окружным (субреферентом СБ ОУН Коломыйского округа — прим. А.И.). Он выдал всех кого знал, а он должен был знать про каждый схрон, где повстанцы зимуют. И так один схрон обнаружат, через пару месяцев — второй, уже в другой стороне. Да и так многих выдал, а потом сам ушел к москалям. В подполье одни его подозревали, но другие говорили: «Что ты выдумываешь, это надежный человек!» (Ильницкий Николай Васильевич («Орест»), 1923 г. р., уроженец с. Люча или с. Нижний Березов, Коломыйский окружной субреферент СБ, захвачен 5 мая 1952 года в с. Кривополье Верховинского района. Пошел на сотрудничество с советскими спецслужбами, стал спецагентом Станиславского областного управления МГБ (псевдонимы — «М.В.», «Кузнец»). Выдал не менее четырех схронов, десятки подпольщиков. В 1960-е годы жил с женой и детьми в Черновцах под охраной КГБ, позднее поселился в г. Ирпень Киевской области. Умер в 2002 году — прим. А.И.)

И так подполье уменьшалось, уменьшалось, а потом затихло. В 1952 году погибли последние в нашем селе. Я долго поддерживал связи с хлопцами, но потом это все оборвалось — одни погибли, других арестовали, третьи легализовались, пошли на работу. А меня так и не арестовали. Мне в селе говорят: «Ты так схитрил, что не попался!» А я говорю: «Я ничего не схитрил — это Бог так меня направил, что я остался на свободе». Вызывали меня в КГБ и в Ивано-Франковск, и тут, в Косов — допрашивали про УПА. Я всем говорил, что не участвовал, не знаю. Спрашивали, где я был в 1945 году — я отвечал, что пас скот на полонине.