Читать «Стален» онлайн - страница 128

Теперь же Люсьене хотелось написать мою биографию, насытив ее фактами «из первых рук».

Поволынив еще полгода, я сдался – послал ей адрес своей электронной почты и номер мобильного телефона.

Три дня назад она позвонила – голос в трубке был обнадеживающе молодым – и предложила встретиться у памятника Пушкину.

И вот – восемнадцать градусов ниже нуля, ломота во всем теле, резь в глазах, наконец ботинки, сожранные молью…

Лучшее, что я мог предложить, – встретиться у меня. Легкий ужин, чай, разговоры, а потом я провожу ее до метро…

Позвонив Люсьене, я пригласил ее в гости – она согласилась с радостью.

Был субботний вечер, тысячи машин медленно ползли по узким улочкам, устремляясь к «золотому поясу», который охватывал Москву огромными магазинами, и тысячи людей по раскисшим от соли тротуарам спешили в торгово-рзвлекательные центры по соседству, чтобы посмотреть кино, съесть бутерброд, купить резиновые сапоги или мясо, обувь или водку, золотую цепочку, шампунь от перхоти или просто погулять по этажам торгового центра, потягивая лимонад из картонного стаканчика, глазея на витрины и слушая песенку «Лучше женской писи эль двести Мицубиси»…

Мне казалось, что свою читательницу узнаю сразу, но никак не ожидал, что это будет маленькая пышка с копной темных волос на голове, с огромным ярким ртом, в распахнутой короткой шубке, мини-юбке и в туфлях на шпильках. В одной руке у нее была тяжелая хозяйственная сумка, в другой – трость, на которую она опиралась при ходьбе.

По дороге она сообщила, что несказанно рада возможности познакомиться со мной поближе, что училась в Москве, что ее муж – бывший муж – давно перебрался из Сибири в Турцию, что у нее двенадцатилетний сын, что ее мать торгует китайскими шмотками, а она ей помогает, потому что за преподавательскую зарплату даже лошадь дорогу не перейдет, что скоро она станет самым молодым в университете доктором филологических наук, что в ее сумке – набор лечебных средств, которые поднимут меня из гроба, что ногу она сломала четыре месяца назад, но до сих пор приходится пользоваться этой дурацкой тростью…

В прихожей я помог ей снять шубку.

Она поставила трость в угол, сняла свитер, оставшись в полупрозрачной рубашке, потуже затянула кожаный ремень на тонкой талии, отчего ее грудь и задница стали еще больше, и с улыбкой сказала:

– А еще у меня аномально длинный язык… в физиологическом смысле, конечно…

Слегка оглушенный ее болтовней, я пригласил Люсьену к столу.

Пока я расставлял тарелки и бокалы, Люсьена доставала из сумки бутылки.

– Эта на кедровых орешках. Эта на ста травах. Эта на бруснике. А эта я не знаю на чем, но говорят, что после нее улетают в Шамбалу…

Ела и пила она не жеманясь, иногда помогая себе маленькими пальцами, а когда насытилась, подняла тост за великих рассказчиков.

– А кого вы считаете великими? – спросил я.

– Ну уж нет, – сказала Люсьена, выкладывая на стол диктофон. – Это и есть мой первый вопрос.

Мы закурили, и я сказал, что великих рассказчиков больше, чем великих рассказов, поэтому я назову пять или десять лучших на мой вкус.