Читать «Поклонение волхвов» онлайн - страница 264

Через два дня, шестнадцатого января, прах «гражданина Николая Романова» пронесут по городу и предадут земле подле ограды Георгиевского собора. Со временем собор закроют, перестроят под кукольный театр, захоронения возле него уничтожат; но произойдет это еще не скоро. Пока же в газете «Новый путь» сообщалось, что «бывший князь» был тоже в своем роде борцом с самодержавием, что, несмотря на свою классовую ограниченность, покойный в меру сил сочувствовал угнетенным и раздувал пламя революционной борьбы.

Для раздела хроники заметка была подробной и написанной с чувством. Что неудивительно: автором ее был Кошкин, уже просто Кошкин, без всякого латинского псевдонима и былого светского лоска. Эту вырезку Кошкин вложит в письмо – последнее письмо, которое отец Кирилл получит из Ташкента; сидя в ледяном Петрограде, отец Кирилл будет долго изучать ее – гораздо дольше, чем этого требует обычная газетная заметка.

…Металлическое тело аэроплана медленно, чуть вперевалку, ползет по полю. Черно-белая съемка не дает представления ни об окраске аэроплана, ни о расцветке костюма авиатора, ни об оттенках травы и гор вдалеке. Бесшумно вертится винт, плющатся к земле травы. «Глубиною мудрости человеколюбно вся строяй и полезныя всем подаваяй, Едине создателю, упокой, Господи, душу раба Твоего…» Покачиваются крылья, авиатор машет рукой. Аэроплан отрывается от травы и зависает в воздухе. Солнечный блик скатывается по крылу; уменьшается трава, поля, арыки, молчаливо бегущие люди.

* * *

– О! Миэрун-да!

Молодой попутчик отложил газету и уставился в окно, часто моргая. Над холмами, бежавшими вдоль поезда, завиднелась белая вершина.

– Смотри, Машенька, вон гора Фудзжи, Фудзжи-сан. Помнишь, я тебе говорил?

Машка кивнула и прилипла к окну. Гора постепенно приближалась.

– Кирэй дес-нэ…

Отец Кирилл согласился, воистину «кирэй». Солнце вполне взошло и обливало вершину мраморным светом. Впрочем, разве ее опишешь, волшебную гору?

– Мутка, смотри, вот гора Фудзжи, – говорила Машка, прижимая тряпичное лицо куклы к стеклу.

Куклу она стала называть Муткой в Петрограде. Услышала это имя в разговорах отца Кирилла с Кузьмой Сергеевичем, после чего безымянная кукла была наречена Муткой. Отец Кирилл хотел было опротестовать, но не стал.

Попутчик приподнял очки, чтобы лучше видеть гору. Рот его был открыт.

Машка мычала какую-то мелодию. Вдруг запела:

– Ах, мадам Дюбуша, это что за антраша?!

Отец Кирилл схватил ее руку:

– Маша! Машенька, я же просил тебя не петь эту глупую песню! Я же просил тебя!

Карие глаза наполнились слезами.

– Нандэс-ка? – встрепенулся попутчик.

Отец Кирилл выдавил улыбку и пожал плечами.

Машка отвернулась от окна, сжала куклу: