Читать «Поклонение волхвов» онлайн - страница 259

Отец Кирилл строго поглядел; Машкино лицо тут же приняло ангельское выражение.

– Проголодалась?

Достал онигири. Предложил попутчику – тот снова глядел в окно, в темень. Молодой человек, поблагодарив, принялся уписывать онигири.

– А почему он завернут в зеленую бумагу? – Машка успела откусить и теперь изучала новое кушанье.

– Это не бумага, Манюля, это нори, водоросли, ешь…

– А почему они не мокрые?..

Разговорились, насколько позволял подзабытый язык, с молодым человеком. Уроженец провинции Гифу, выпускник колледжа. Едет в Токио поступать в Тоо-дай, на Первый факультет, будет изучать право.

Отец Кирилл вспомнил, что Такеда тоже, кажется, заканчивал Тоо-дай.

– А господин священник из какой страны? – спросил уроженец Гифу, докончив онигири.

– Рощиа-дзжин десу.

– Рощиа-дзжин дес-ка?! – Очки юноши чуть не спрыгнули с носа.

Тут же проснулась женщина с сумочкой. Да, она тоже слышала, что там творится, в этой России. Ее муж воевал в Порт-Артуре, был ранен, но она никогда не желала русским зла. Все, что происходит, очень печально. Она слышала, что русский император расстрелян вместе со своей семьей, это так? И там были дети… Дети тоже расстреляны? Какой ужас. В тяжелое время мы живем, даже облака стали плыть как-то по-другому!

* * *

Отец Кирилл смотрел в темноту. Пробегали огоньки окон, вспыхивали станции. Машка спала, положив голову на линялый тряпичный живот куклы…

До Петрограда они добрались тогда из-за Машкиной болезни только в середине февраля, перед самыми волнениями. Забастовки, толпы, желтое небо. Мышиная тишина в Синоде; в Миссионерском комитете – никакой ожидавшейся беседы, одна формальность. Все разговоры о войне, очередях, «вильгельмовщине». Остановились с Машкой у Петровых-Водкиных, на 18-й линии. Кузьма принял их тепло; жена его, Маргарита, Мара, полубельгийка-полусербка, взяла под покровительство Машу: своих детей у них не было. Кузьма очень изменился, и внешне, и в живописи; стрижен коротко, усы; жалобы, не может сосредоточиться. «Нигде теперь не весело на земле, одну молитву надо твердить: поскорее бы образумились люди, так все вверх ногами скакать пошло» и т. д. Показывал картины, понравилась кормящая мать в красной косынке на фоне синих избушек, а вот «На линии огня», с травкой и иконописными солдатиками, не понравилась, но промолчал. Вспомнили Мутку: Кузьма сказал, что видел ее после ее кончины во сне, будто она сидит, а он зовет ее в Питер, участвовать в выставках и художественной жизни. Отец Кирилл подумал об «автоматическом» письме и снова промолчал, только потрепал Машку по стриженой голове.

Оставалось важное дело – выполнить вторую просьбу Кондратьича. С каждым днем, глядя на то, что делается в Питере, отец Кирилл все более овладевался этой просьбой, шепот Кондратьича засел занозой в мозговом мясе. «…Чтобы ни в коем случае не отрекался… Скажите ему, чтобы ни в коем случае не отрекался от власти!» Государь с цесаревичем находился в Пскове, в ставке; связей, чтобы добиться аудиенции, у отца Кирилла не было. Переговорив с Кузьмой, оставил у него с Марой хмурую Машку и направился в Псков, надеясь, что какое-то чудо все же позволит попасть к государю.