Читать «Я буду любить тебя вечно (сборник)» онлайн - страница 28

Парни относились к нему с пренебрежением. А как еще можно относиться к красавчику? Он был совсем не деревенский, этот Лешка Божко. Даже мать вздыхала, искоса глядя на сына. Удивлялась – и в кого он такой? Но когда Лешка решил уехать из села, за брючину не держала – понимала, здесь такому не место. Не приспособлен ее Лешка для грубой деревенской жизни. Может, в городе повезет.

К визиту к Прекрасной Даме готовился тщательно – постирал и погладил единственную приличную голубую рубашку – знал, что голубое к лицу. Отгладил стрелки на единственных брюках, долго и яростно натирал гуталином ботинки.

По дороге задумался, остановившись у цветочного магазина – идти налегке? Вроде бы неудобно. Подумал и решился на три гвоздики алого цвета. Ровно в восемь он позвонил в богато обитую дверь. Хозяйка открыла почти сразу – красивая, душистая, воздушная. Фея из сказки. Увидев его, неловко сжимающего скромный букетик, рассмеялась.

– Ох! А вы – джентльмен! – И, отсмеявшись, пригласила пройти.

Откровенно шарить по стенам глазами было неловко. Но он понял сразу – попал во дворец! Подобную роскошь случалось видеть в кино и однажды в театре – купил с рук контрамарку в Малый.

Сели за огромный овальный стол, покрытый бархатной скатертью. Хозяйка, Дана, уселась напротив и, подперши голову рукой, смотрела на него с легкой, почти незаметной усмешкой. Он так был смущен, что не знал, куда деть руки, и прятал глаза.

– А вы голодны, Алексей? – вдруг встрепенулась Дана.

Он отчаянно запротестовал:

– Нет, нет! Что вы!

– Ну тогда чай! – кивнула она и легко нырнула в недра квартиры.

Тут он огляделся. Тяжелая хрустальная люстра точь-в-точь как в театре. И как такая не падает? Картины по стенам, под ногами ковры. Да такие, что страшно ступить! Огромное зеркало в человеческий рост. Он мельком глянул на себя и ужаснулся: перед ним предстал неловкий провинциальный юноша, смешной и жалкий. А тем временем Прекрасная Дама накрыла чай.

Он с ужасом глянул на чашку – она была такой изящной и тонкой, что было боязно взять ее в руку. Но справился, взял. И чай был такой, что он поперхнулся, – крепкий, терпкий, ароматный. До сей поры он пил нечто больше похожее на заваренную тряпку или сено. А вот пирожное – маленькое, шоколадное, с прозрачным цукатом – взять постеснялся.

Потом хозяйка попросила его рассказать о себе. Он начал рассказывать про село, про мать, про то, как он любит рисовать – больше всего на свете. Как приехал в Москву. Ну и так далее. Дана смотрела на него с улыбкой и подбадривала взглядом. А он снова терялся и прятал глаза.

– Ну, – наконец спросила она, – и какие планы на жизнь?

Алексей, красный как рак, закашлялся и с тихим ужасом поднял на нее глаза.

– Да вот… не знаю. Хотелось бы рисовать, но только кому это нужно? Хотелось бы… устроить, чтобы как-то… работать нормально. Не знаю… – Он вконец расстроился и даже решил сбежать, чтобы прекратить это мучение.

Дана смотрела на него внимательно и наконец кивнула:

– Все так. Рисунки твои никому не нужны – это правда! Художников здесь завались. И пробиться трудно, если ты не гений, конечно! А ты, Леша, не гений, прости. А вот талант у тебя несомненно имеется! Да. У меня глаз наметан – не сомневайся.