Читать «Правитель Аляски» онлайн - страница 293

   — Да уж вижу, как она тебя к церковным службам здесь приохотила. Потому, наверное, и Баранов с тобой так ласков стал.

   — Мне приятно на Ирину во время молитв смотреть. Она из храма вся просветлённая выходит. А угождать Баранову показным благочестием я и не думал:

   — Ну, поздравляю, теперь у тебя в родственниках и туземные вожди будут, дедушки и бабушки Иринины по матери.

   — Я, однако ж, — с досадой сказал Яновский, — до сих пор считал тебя более просвещённым человеком. Не буду возносить хвалу туземцам, да только они, мне представляется, зачастую честнее и благороднее так называемых цивилизованных людей, у которых под личиной культуры и образованности нередко самые жестокие и низменные инстинкты в душах властвуют.

   — Ты вроде как и воспитывать меня уже начинаешь? — с иронией заметил Новосильцев. — Уволь! — Он помолчал и неожиданно протянул руку Яновскому: — Ты меня сегодня поразил, Семён, и всё ж прими моё поздравление. Я твой друг и хоть не полностью тебя понимаю, но решимость и чувства твои ценю. Оценят ли командиры?

   — Спасибо тебе! — Яновский сжал руку товарища. — Мне было очень важно, чтобы хоть ты меня понял. А с командирами, надеюсь, как-нибудь договорюсь.

Лейтенанту Яновскому несложно было убедить своего непосредственного начальника, командира «Суворова» Захара Ивановича Понафидина, как важен для него брак с Ириной.

   — Любовь — это святое, — афористично выразился при этом Понафидин. — Считай, Семён Иванович, что моё согласие ты получил.

   — Спасибо, что вошли в моё положение, Захар Иванович.

   — Как же думаешь ты жить дальше, увезти Ирину с собой на «Суворове»?

   — Нет, — ответил Яновский, — мне кажется, к такому быстрому отъезду она не готова. И потому я бы просил вашего разрешения остаться здесь до отхода «Кутузова». Не могу же я прямо из-под венца увезти Ирину с земли, которую она по справедливости считает своей родиной.

   — И это мне понятно. Жалко расставаться с тобой, Семён Иванович, но, ежели командир нашей экспедиции не будет противиться, я, так и быть, и эту твою просьбу уважу.

   — Можете поверить, Захар Иванович, мне нелегко будет привыкать к новому экипажу. И Новосильцев, и вы, да и все матросы за время плавания мне как братья стали.

   — Так и должно быть у настоящего моряка, — понимающе кивнул Понафидин.

   — Не знаете ли вы, Захар Иванович, как долго капитан-лейтенант Гагемейстер собирается задержаться здесь?

   — В свои планы он меня пока не посвящал. Но возможно, простоит здесь ещё несколько месяцев. Этого будет достаточно?

   — Надеюсь, — сказал Яновский.

   — В любом случае, Семён, тебе придётся беседовать по этому поводу с командиром экспедиции. Передай Леонтию Андреяновичу, что я не против твоего брака и не против того, ежели ты по семейным обстоятельствам задержишься здесь на несколько месяцев.

Захар Иванович Понафидин немножко покривил душой, заявив, что ничего не знает о планах капитан-лейтенанта. Совсем недавно в доверительном разговоре с ним Гагемейстер сообщил, что узнал вопиющие факты об авантюрных действиях Баранова с целью завладеть для компании одним из Сандвичевых островов и что эта афера, которую осуществлял посланный туда некто доктор Шеффер, с треском лопнула: русский отряд изгнали с Сандвичевых, и при этом компания, кажется, потерпела большие убытки. И поскольку он, Гагемейстер, уполномочен главным правлением сменить в случае необходимости Баранова на его посту, очевидно, придётся пойти на это. Последние события показывают, что не только телесные силы, но и разум правителя, его здравый смысл начали ему изменять. Дальнейшее пребывание его у власти чревато ещё большими бедами для компании. Гагемейстер признался, что не чувствует в себе призвания к коммерческой деятельности. Но когда до Санкт-Петербурга дойдёт весть о провале аферы на Сандвичевых островах, будет сложно объяснить директорам компании, почему он не воспользовался данными ему полномочиями и не отправил Баранова на заслуженный отдых. «В таком случае, Леонтий Андреянович, вам придётся задержаться в Америке?» — спросил тогда Понафидин. «Несомненно, — ответил Гагемейстер, — и готовьтесь к тому, что «Суворов» пойдёт в Кронштадт в одиночестве. Пока же я прошу сохранять полную конфиденциальность нашего разговора. Я хочу всё же выждать некоторое время и присмотреться к Баранову получше, прежде чем предъявить ему мои полномочия...»